одновременно с льстивыми переговорами он издал (успел! в тех-то условиях!) прокламацию «Кто такой Петлюра?». В ней, по штампам тогдашней примитивной пропаганды, утверждалось, что «головной атаман» является «врагом трудового народа» и хочет «установить порядок, угодный буржуазии»… Это была классическая «революционная пропаганда»: для своих одно, для чужих – иное. Итак, «чужим» (петлюровцам) обещали все что угодно, своих же предупреждали: погодите… скоро мы их… сами понимаете…

Переговоры прошли, как известно, на станции Жмеринка (это южнее Винницы, на «петлюровской» территории). Махно уступать умел, когда ему ничего не стоило. Немного лет спустя Аршинов-Марин утверждал в своих весьма взвешенных воспоминаниях с необычной для него прямотой и откровенностью: «Конечно, и Махно, и все остальные в армии видели, что нейтралитет этот фикция», но – «важно было выиграть время». Раскаявшийся позже перед Советской властью анархист Тепер, очевидец событий, рассказывал, что Махно собирался даже убить Пет-люру (по их самобытному лексикону – «украсть»), но ему это не удалось. Словом, совсем по Бакунину: высшая цель оправдывает любые средства.

К вечеру 25 сентября деникинские части подошли непосредственно к огромному и нестройному махновскому табору. То были конные полки – 1-й Симферопольский и 2-й Лабинский – неполного состава: сильно поредевшие и уставшие, все же они представляли собой грозную силу регулярной армии, очень опасную для рыхлых партизанских объединений. Уже давно они преследовали бегущих махновцев, не раз наносили им частные поражения и, как получается в таких случаях, презирали противника (это, учит опыт истории, опасно прежде всего для самих презирающих).

Что махновцам оставалось делать? Бежать некуда, кругом враги, пощады ждать не приходится, смерть ожидает за каждым кустом, из-под каждого оврага. Множество людей, даже боевых, в подобных случаях смятенно поднимают руки вверх и предаются судьбе. Но не таков был Махно. Положение кажется безвыходным? Люди теряют веру? Вот-вот разбегутся? Значит, вперед! Опрокинуть самоуверенного противника! Превратить поражение в победу есть наивысшее достижение военного или политического руководителя; вперед, смелее!

И вот в ночь на 26 сентября 1919 года махновские отряды неожиданно напали на белогвардейцев и опрокинули их. Разгром был полный: к утру оба вражеских полка были рассеяны и сами превратились в бегущих. Тогда-то Нестор Махно с истинно природным чутьем оперся на свои сильные стороны и использовал полностью слабости противника.

О боевых особенностях махновцев говорилось: быстрота, решительность, отвага. Генеральная же слабость деникинских белогвардейцев состояла в том (перефразируем тут известное выражение), что «узок был круг этих контрреволюционеров». Деникин, одаренный военный, патриот и безусловно честный гражданин, узко смотрел на мятежную Россию и, к несчастью для него, имел таких же близоруких помощников. Армия – и все, сила – и все, и никаких попыток союза или временных уступок, с таким политическим кредо победить было трудно. И получилось, что сильнейшая в боевом отношении Добровольческая армия, грозные казачьи полки, бронепоезда, руководимые смелыми и умелыми командирами, – все эти силы тоненькой цепочкой располагались вдоль фронта с многочисленными врагами (красными, махновцами, петлюровцами, зелеными, кубанскими самостийными, кавказскими националистами). А в тылу? А там не имелось никакой политической опоры, только маломощные комендатуры да ненавистная всем «контрразведка» – подобие старой жандармерии.

Прорвав тонкую цепь деникинских войск, Махно со своими подвижными отрядами начал стремительный рейд по Южной Украине. Громить слабые белогвардейские власти не представляло трудной задачи; потом историки установили, что даже в Екатеринославе, крупнейшем центре края, никаких войсковых частей белых не имелось. Ясно, что решительно действующему Махно не составило большого усилия взять с ходу Кривой Рог, Никополь, переправиться через осенний Днепр и снова оказаться в Гуляйполе. Здесь Махно не остановился на отдых и уж, конечно, не загулял, не запил, что приписывали ему потом бульварные писаки, а стремительно двинулся дальше.

Скорость продвижения махновцев прямо пропорционально соответствовала росту их сил. К народному вожаку, победителю деникинцев, которые тогда вели неодолимое, как казалось многим, наступление на Москву, с восторгом присоединялось несметное число селянской молодежи, а ружья были тогда в каждой хате. По данным советской разведки, в ту пору у махновцев имелось 28 тысяч штыков и сабель при 50 орудиях и 200 пулеметах – грозная сила, хоть плохо сколоченная. 23 октября отряды Махно заняли Мариуполь – это было не только смелое, но и стратегически правильное решение: в ста километрах по прямой степной дороге находился Таганрог – тогдашняя ставка генерала Деникина.

Это была серьезная угроза белогвардейскому командованию Юга России, которое всегда недооценивало силу местных партизан и повстанцев. Один из приближенных генерала поведал в поздней эмигрантской книге, что Деникину предлагали даже покинуть ставку, но тот совету не внял, и правильно сделал. Однако пришлось принимать серьезные меры: из скупых резервов белые направили против Махно несколько конных и пехотных частей, сам Деникин с огорчением рассказывал об этом в своих мемуарах: «Положение складывалось грозным и требовало мер исключительных». Против Махно направили Терскую, Чеченскую конные бригады, а также бригаду донцов и три пехотных полка и некоторые другие мелкие части под общим командованием генерала Слащева (и это – подчеркнем! – во время самых острейших столкновений белых с красными!).

Ясно, что регулярные войска белой гвардии на голову превосходили нестройных партизан, силы их оказались неравными, хотя и разночисленными. Части корпуса генерала Слащева вдребезги разбили махновские отряды и не только отбили Мариуполь, но даже отбросили их за Днепр, захватив, как свидетельствовал один из очевидцев, до 200 брошенных тачанок.

Военной силы у Махно от этого не убавилось, она постоянно пополнялась молодыми добровольцами, а вот у Деникина дело обстояло как раз наоборот: разбитые красными под Воронежем белые войска начали стремительно и безнадежно откатываться к Черному морю.

Красное командование понимало, какую выгоду приносят махновцы в борьбе с главным своим вооруженным противником – белой гвардией, даже, по-видимому, переоценивало их тогдашние возможности. В начале октября 1919-го авторитетный член Политбюро И.Сталин, много занимавшийся военными вопросами (в пику своему противнику Л.Троцкому), был назначен комиссаром (членом Реввоенсовета) Южного фронта – именно этот фронт нес основную тяжесть борьбы с добровольцами. Ознакомившись с положением дел, Сталин предложил нанести удар по Деникину через Донбасс, исходя, в частности, из того, что это оставит Добровольческую армию «на съедение Махно». Неважно, какую оценку следует давать этому сталинскому плану, важно, сколь высоко оценили боевые силы махновцев в советских верхах.

Бои между Махно и слабеющими белогвардейцами некоторое время шли с переменным успехом, пока махновцы в ночь на 9 ноября вновь взяли Екатеринослав, в победный бой их вел сам батько. То было, несомненно, одно. из крупнейших военных достижений Махно, ставших венцом его славы по всему Левобережью, главнейшей его социальной опоры. Людская молва по всей Украине разнесла славу о Несторе Махно как о победителе Деникина.