анекдотов и уходил со словами: «Встречайте! Группа «Шанхай»!
Сереженька Крылов на руках у мамы
Обычно мои друзья работали во втором отделении, а в первом выступали артисты рангом пониже или просто начинающие. Иногда выступал Борис Моисеев в голубых шароварах и с двумя девушками — блондинкой и брюнеткой (кстати, бывшей женой музыканта «Воскресенья» Алексея Романова). Называлось это «Трио Экспрессия». Еще были какие-то девушки, работавшие под фонограмму, группы типа «Манго- Манго» и «Ногу свело». Но однажды в первом отделении появился очень крупный молодой человек ростом чуть ниже среднего и весом ну никак не меньше ста десяти килограммов. Был он рыжеват, но волос на голове имел немного, что являлось предвестником скорого облысения. Одет он был в легкомысленные клетчатые шортики и маечку, лицо украшали темные очки. Выступал Сергей под «минус один» — это когда музыка записана на цифровую кассету (компакт-дисков и музыкальных компьютеров тогда еще не было), а поет артист «вживую». Из-за кулис я слышал какие-то отрывки песен, сделанных явно в духе модной тогда попсы. Не скажу, чтобы мне это очень понравилось, но что-то в этом парне было. Особенно когда он выполнял на сцене пробежки, прыжки и прочие движения, на которые часто неспособны люди и более скромной комплекции. Уже потом я узнал, что Крылов учился в ярославском театральном институте, где сценическому движению уделяли должное внимание, а кроме того, серьезно занимался спортом, в частности баскетболом и футболом…
В конце своего тридцатипятиминутного отделения он совершил единственную, но крупную ошибку — отрекомендовал себя как «самого большого человека на нашей эстраде». Естественно, после таких слов мой выход сорвал овацию зала. Я был на полголовы выше и на двадцать пять килограммов тяжелее. Рассказав заготовленные истории и поблагодарив за теплый прием, я отправился за кулисы, где нос к носу столкнулся с уже успевшим переодеться в джинсы и рубашку Сергеем. «Не ожидал, — заметил он грустно, — обычно после меня кто-то маленький выходит, а тут ты…» В общем, мы познакомились, пообщались минут пятнадцать, а потом какой-то приятель повез будущую звезду на своей машине домой. Я же остался ждать своих соратников…
Шло время, и Сергей Крылов постепенно становился популярным. Он появлялся в больших сборных концертах, иногда выступал с целым отделением, пробился на телевидение. Образ «большого ребенка» в шортиках или ярких одежках, которому он, кстати, не изменяет до сих пор, контрастировал с его все более и более растущими объемами. Сто десять килограммов превратились в сто двадцать пять, затем в сто тридцать, и тенденция к дальнейшему росту просматривалась совершенно четко.
Этот моряк — будущий шоумен крупнейшего масштаба!
В 1992 году, работая редактором отдела в «Московском комсомольце», я услышал о том, что Крылов собирается создать клуб толстяков под рабочим названием «Робин Бобин». Естественно, пройти мимо такой новости я не мог, и вместе с фотокорреспондентом Александром Астафьевым (сейчас он возглавляет в «МК» отдел иллюстраций) отправился в Текстильщики, где в небольшой квартирке проживал с женой Любой и недавно появившимся на свет сыном Яном «крупнейший артист отечественной эстрады». Встретились мы как старые друзья, вспомнили «боевые восьмидесятые», поговорили, записали интервью и разошлись. Наша с Крыловым фотография была опубликована на первой странице «Московского комсомольца» в качестве «фото номера», и я получил от читателей множество писем (электронной почты и Интернета тогда у нас не было) с просьбой рассказать о клубе толстяков подробнее. Но идея о клубе, как-то вспыхнув, тут же и погасла, хотя была в принципе неплохая.
Вновь мы встретились с Сергеем на футбольном поле, причем играли в одной команде. Дело было 19 августа 1992 года, аккурат в первую годовщину августовского путча. Меня пригласили поучаствовать в товарищеском матче команд звезд российской эстрады «Старко» и журналистов «Радио Свобода». Игра проводилась в Питере на стадионе «Петровский» при большом скоплении зрителей и неформально именовалась «Финалом кубка ГКЧП». С нашей стороны состав был самым что ни на есть звездным: Андрей Макаревич и Саша Кутиков (Макаревич, правда, на поле не выходил и участвовал только в концерте), Максим Леонидов, Николай Фоменко, Андрей Заблудовский, Алексей Мурашов (то есть уже было прекративший тогда свое существование бит-квартет «Секрет»), Юрий Лоза, Крис Кельми, старший и младший Пресняковы, конечно же, Валера Сюткин и Юра Давыдов — основатель команды «Старко» и ее бессменный голкипер, ну и мы с Крыловым. Кульминация игры наступила в начале второго тайма, когда мы одновременно появились на поле и заняли места — он в центре, а я на левом краю нападения. Можете себе представить форвардов весом в сто тридцать пять и сто пятьдесят пять килограммов? Комментировавший игру футбольный комментатор Геннадий Орлов буквально поперхнулся, увидев нас рядом, а зрители встретили наше появление бурными продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию. И они не ошиблись в своих ожиданиях. Через тридцать секунд мяч попал ко мне, и я с левого угла штрафной площадки нанес сильный удар. Мяч попал в дальнюю штангу. Еще три минуты спустя был назначен штрафной у ворот «Свободы». Крылов установил мяч метрах в двадцати пяти от ворот, разбежался (это чем-то неуловимо напоминало начало атаки носорога) и вколотил мяч в «девятку». А потом, побегав еще немножко, мы с чувством выполненного долга покинули поле, уступив место еще не игравшим ребятам, полегче нас весом…
После этого мы с Сережей расстались почти на восемнадцать лет, чтобы увидеться в самом конце 2009 года, когда я делал первые прикидки своего проекта для «Комсомольской правды», который в то время еще носил рабочее название «Битва гигантов».
1992 г. Богомолов — 155 кг, Крылов — 135 кг
На мой взгляд, Крылов почти не изменился: огромные бесформенные джинсы, яркая куртка, утепленная бейсболка и ботинки на толстой подошве, носящие в народе некорректное название «говнодавы». Мы долго болтали, вспоминая старые времена, и я сделал кое-какие заметки. А потом, уже летом 2010 года, мы встретились снова. Сергей, в безразмерной футболке сборной Бразилии с пятым номером, выглядел еще крупнее, чем зимой, на глаз весил килограммов сто семьдесят пять — сто восемьдесят. Я попросил его рассказать о том, как складывались у него отношения с лишним весом. И услышал интересную, но не самую веселую историю человека, чувствующего себя абсолютно одиноким, несмотря на то, что его знают в лицо миллионы людей.
«Началось вообще-то все с моего рождения. Я ребенок, появившийся на свет переношенным. Дата моего зачатия известна абсолютно точно — первая брачная ночь моих родителей. Так что путем несложных вычислений получаем, что в утробе матери я провел девять месяцев и восемнадцать дней. Ну и вес у меня был соответствующий — пять килограммов двести граммов. Правда, я начал худеть уже в роддоме — покинул его с массой четыре восемьсот. Все рассказы обо мне маленьком, которые я слышал от бабушки Ирины Константиновны, начинались с того, что в роддоме на кормление нянечки обычно несли по два ребенка, а меня тащили одного — таким я был тяжелым. Материнского молока вволю мне попить не удалось, так что я вскармливался искусственно. А кормили меня более чем основательно. До пяти лет я ежедневно выпивал поллитровую баночку манной каши (это помимо остальной еды). Так что обвинений в том, что я «мало каши ел», не боюсь. Я называл кашу короткой аббревиатурой «аа» и требовал ее регулярно. До трех лет я не разговаривал. Сейчас-то об этом вспоминается с юмором, а вот тогда моим
