Кирпонос[357] воюет неплохо. А Павлов[358] оказался мудаком и сволочью.

Создается Резервный Фронт. Командовать будет Георгий[359], если дойдет до боя. А дойдет. Шесть армий, из них четыре берут мои орлы [360].

Тяжело, но победим хоть что будет. Написал Кобе представление на амнистию Туполеву и его людям, на 30 человек. Работали ударно. А в такое время людям ни к чему иметь иметь (Так в тексте. — С.К.) клеймо заключённых[361]. Полностью искупили и будут работать как надо, когда враг пришел.

Да, люди гибнут, а идут. Ушли первые группы к немцам в тыл. Молодые ребята. Каждого поцеловал бы, а когда?

С 21 июля по 21 августа 1941 года Л.П. Берия не отмечен в Журнале посещений кремлёвского кабинета И.В. Сталина. 22 августа 1941 года он появился там на полтора часа и опять исчез до 6 сентября 1941 года, чтобы потом бывать у Сталина ежедневно[362].

Комментарий Сергея Кремлёва.

Тот факт, что в такой напряжённый период член ГКО Берия, как, впрочем, и члены ГКО Молотов с Маленковым, не появлялся у Сталина, объясняется, безусловно, только его почти круглосуточной загрузкой.

В то же время это доказывает, что после преодоления краткого кризиса 20–30 июня 1941 года Сталин и его близкая «команда» занялись каждый своим. Причём — почти самостоятельно. Сталин погрузился во фронтовые дела, входя в работу Ставки Верховного Главнокомандования (на фронт уехал и пятый член ГКО маршал Ворошилов). У Молотова, Маленкова и Берии были свои «кусты» проблем, как и у остальных членов «узкого» сталинского руководства.

Это, между прочим, доказывает, что Сталин поставил дело так, что в случае необходимости его соратники были вполне способны на самостоятельное руководство и на самостоятельные решения. Последнее слово, конечно, оставалось за Сталиным.

При всём том, что и остальные коллеги Берии были заняты донельзя, на Берию сразу свалилось особенно много дел, и ему было труднее, чем кому-либо другому из близкого окружения Сталина. Берию в его многообразной деятельности не подстраховывал никто, даже Сталин. Зато Берии то и дело приходилось подстраховывать своих коллег. К тому же на Берию вновь легла вся ответственность за работу бывшего НКГБ, возвращённого 8 состав НКВД под руку Берии.

Издавна «многостаночник», Берия в эти дни был загружен прежде всего в своём теперь уже объединённом наркомате, но сами задачи НКВД в считанные дни разветвились от формирования войсковых соединений для отправки на фронт (задача вообще-то НКО и ГШ РККА) и обеспечения эвакуации (задача вообще-то Совета по эвакуации) до обеспечения пропагандистских акций (чем должен был бы заниматься соответствующий отдел ЦК).

Так, известно, что 13 августа 1941 года Берия докладывал Сталину, что в Парке культуры и отдыха им. Горького подготовлена выставка сбитых немецких самолётов, трофейной техники и т. п. и что выставка готова к открытию 14 августа.

Ещё ранее, 8 августа, Берия в своём спецсообщении предложил Сталину начать создание оперативных групп для заброски в немецкий тыл в разведывательных и диверсионных целях.

Сталин утвердил это предложение, и 10 августа 1941 года Берия дал указание Серову, Судоплатову, заместителю начальника ГУПВ НКВД СССР Аполлонову начать работу. Впрочем, к тому времени уже вовсю шла подготовка ОМСБОНа — Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД.

В двадцатых числах июля 1941 года Л.П. Берия, весьма вероятно, выезжал также в места формирования дивизий НКВД (например, в Ярославль) для личной инспекции. Создание этих дивизий было важнейшей задачей, потому что лишь погранвойска показали в первые дни войны абсолютную боевую устойчивость. Армейские же соединения воевали по-разному, в зависимости, прежде всего, оттого, кто и какими командовал.

Скорее всего, Берия бывал и в районе подмосковной станции Строитель, где тренировались будущие разведчики и диверсанты — бойцы ОМСБОНа.

8/VIII-41

Живу не сутками, а неделями. Так все живут. Никогда так не жил и не думал, что можно жить. Выходит можно.

Хоменко[363] и Масленников оперируют под Смоленском. Тимошенко[364] ими доволен. Георгий[365] тоже. Георгий говорит, что там геройски воюет его старый знакомый Рокосовский (Правильно «Рокоссовский». — С.К.)[366]. Спрашиваю, поляк? Говорит, да. Говорю, помню его дело. Стойко стоял, что не виновен и доказал.

Георгий говорит, он еще докажет, если не погибнет. Посмотрим.

10/VIII-41

Москву бомбят, но к городу прорывается мало. За первый налёт крепко пострадало 400 человек. Разрушений мало и с этим мы можно считать справились. Москву он не разрушит, это тебе не Лондон[367].

Что надо взять на заметку. Немец сбрасывает листовки. Коба почитал. Говорит: «Неплохо написаны, а рука видна наших сволочей. Сразу не поймешь, троцкист писал или фашист». Говорит, надо разобраться.

Не дочистили мы, это теперь понятно. Надо учесть.

Теперь другое. Немцы пишут, что на стадионе Динамо большевики собирают бригаду головорезов для выполнения секретных заданий[368]. Получается, кто-то у них в Москве сидит и информирует. Даже знают, что не полк или дивизия, а бригада. Значит знают и еще что-то. Надо намылить шею Павлу[369] и Орлову[370]. Пусть выяснят источник информации. Или кто-то из их рекрутов по молодости болтает, так надо немедля отсеять здесь. Там будет поздно. Или идет информация от агентуры. Тогда надо ловить, зацепка есть.

23/VIII-41

Коба материт командующих. Говорит, и наступать не смогли, и отступать не умеют. Теряют войска. Говорит, Тюленев[371] заср…нец две армии потерял, как мальчишки полки не теряют.

У меня та же хренотень. Совет по эвакуации есть, а пробки расшивают мои ребята[372]. Некомплект ищут мои ребята. Долбое…ы, два месяца воюем, а они задницы приклеили. Отдал им туда Виктора, а все равно тянуть придется мне. Он там как делегат связи. Как что не так, товарищ Берия, помогите.

Отправили за фронт отряд Медведева[373]. Время нет, а проводил лично. До этого шли мелкие группы, много пропадало. А тут идет 33 человека. Думаю, Медведев справится. Крепкий мужик, контроль не выпустит. Будет оперировать на Брянщине и постарается пройти в Белоруссию.

Спрашиваю, а почему у вас такое число в отряде. Что, Пушкина вспомнили? Улыбается, говорит, так точно, товарищ Генеральный Комиссар. Число известное. Я так ребятам и сказал, у Пушкина 33 богатыря вышли из волн, а мы войдем в леса и пусть дрожат фрицы.

И название отряду хорошее подобрал, «Митя». Душевно, а весит.

Сказал им: «Идите товарищи и возвращайтесь живыми. А кто не вернется, не забудем. Всех не забудем. До Победы и после Победы»[374].

Проводил, не удержался. За эти два месяца столько г…вна насмотрелся и начитался, что захотелось увидеть чистых людей. Может на смерть идут, а как на праздник. За Родину воевать за счастье считают.

Эх, жизнь! Тут же и мудаки, тут же и герои. А тут дела, не знаешь куда бежать, за что хвататься. Хватаюсь за все.