Так или иначе, для Сталина ведение дневника было исключено начисто с любой точки зрения. Хотя и Сталин, между прочим, не был так уж полностью закован в броню. Он даже коллекционированием увлекался — собирал наручные часы. Он даже автографы собирал — хотя и не так, как это делают экзальтированные девицы, теряющие ум от рок-звёзд.

Но дневник?

Нет, дневник Сталина, если бы он когда-либо «отыскался», не может быть аутентичным. «Дневником» Сталина был Поскребышев. Недаром ведь и у Берии это проскакивает («Мой дневник — это секретари»).

Так как быть всё же с предположением, что Берия мог вести какой-то дневник? Что ж, оно, повторяю, на мой взгляд, психологически достоверно. Вопрос о возможном дневнике Берии, естественно, возникал не раз. И, например, известный исследователь новейшей истории Арсен Беникович Мартиросян в своей книге «100 мифов о Берии» высмеял саму мысль о том, что Берия мог вести дневник. Мол, чекисты дневники не ведут.

Да нет, бывает, — ведут. И не только чекисты. Не вдаваясь в этот деликатный вопрос подробно, напомню, что личный и весьма откровенный дневник вёл такой хитрый лис и ас разведки, как адмирал Канарис. Он на нём и «погорел».

А вот другой пример… Заслуженно известный советский писатель Георгий Брянцев, автор ряда увлекательных книг (в том числе классической «Конец осиного гнезда»), сам был хорошим чекистом, во время войны выполнял специальные задания за линией фронта и, естественно, знал чекистскую среду хорошо. При этом его роман о чекистах «По тонкому льду» начинается с заголовка «Дневник лейтенанта Трапезникова». Да и главный герой книги — погибший чекист Дмитрий Брагин, вёл в тылу врага записи в записной книжке.

Между прочим, и легендарный, но всё же реальный Николай Кузнецов был задержан бандеровцами, имея при себе письменный отчёт о своей работе — тоже своего рода дневник. Держать его при себе, находясь в тылу врага, было не самым осмотрительным решением, но что делать — чекисты тоже люди.

Как и сталинский чекист № 1 Берия.

Как сегодня достоверно известно, вели дневники некоторые весьма крупные государственные фигуры в СССР, скажем, В.А. Малышев. Он вёл вообще очень подробный дневник, куда сразу же записывал, например, свои разговоры со Сталиным, в том числе — по телефону. Это был своего рода личный служебный дневник, но это был всё же дневник!

Всё выше сказанное хотя и косвенно, но подтверждало возможность существования дневника Лаврентия Павловича Берии и говорило в пользу «Павла Лаврентьевича».

Да, всё в материалах «Павла Лаврентьевича» выглядело правдоподобно.

Тем не менее я раздумывал.

Подложные «дневники» тех или иных исторических лиц — явление, прижившееся в литературе не вчера. Достаточно напомнить о знаменитых «мемуарах д'Артаньяна» Сандра де Куртиля. Они дали исходный толчок для создания Дюма-отцом блестящей мушкетёрской трилогии, но были, увы, фальшивкой. Впрочем, хотя эти «мемуары» и не вышли из-под пера того, кто формально был обозначен их автором, они вполне принадлежали эпохе. Чтение «мемуаров д'Артаньяна» даже в кавычках — занятие не только увлекательное, но и полезное для понимания сути тех дней и знания реальной истории Франции и Европы.

В нашем веке такой же ловкой литературной мистификацией пушкиноведа Щёголева оказались «дневники Вырубовой» — знаменитой подруги и фрейлины последней российской императрицы.

После Второй мировой войны на Западе появились «дневники Бормана» сомнительной аутентичности, и ещё более сомнительные «дневники Мюллера» — шефа гестапо, якобы укрывшегося в США под крылом заокеанских спецслужб.

Впрочем, явно фальшивые «мемуары Берии» свет тоже увидели. В 1992 году на русском языке стотысячным тиражом была издана книга, которая так и называлась: «Дневники Берии». В издательской аннотации екатеринбургского МП «Конвер» говорилось:

«В основу сенсационного бестселлера американского писателя (Алана Вилъямса. — Прим. С.К.) положены личные дневники Берия — известного шефа сталинской секретной полиции, — которые стали сенсационным разоблачением варварских методов советской политики и содержат новые факты из истории послевоенного Советского Союза. Детективный сюжет книги включает в себя историю этих дневников, которые продаются американскому издателю за три миллиона долларов. Две наиболее секретные службы мира КГБ и ЦРУ получают приказ выявить происхождение личных бумаг Берии».

Уж не знаю, существовал ли в природе американский писатель Алан Вильяме, но фигурирующие в его (?) бестселлере «дневники Берии» в реальной жизни — даже по Вильямсу — отсутствовали. В книге Вильямса описывается история создания этих дневников двумя ловкими прохиндеями, бывшими сотрудниками радио «Свободная Европа» русским невозвращенцем Борисом Дробновым и англосаксом Томасом Мэлори.

При помощи невозвращенки грузинки Татаны, по мужу-израильтянину — Татьяны Бернштейн, «дневники» переводятся на мингрельский (?) язык и печатаются на машинке с грузинским шрифтом. Затем они предлагаются издателям, но всё заканчивается тем, что агенты ЦРУ убирают Мэлори и Татану, дабы факт подделки «компромата» не стал кому-либо известен, а агенты КГБ выкрадывают Дробнова, который, чтобы не возвращаться в «Совдепию», выбрасывается из самолёта.

Надо сказать, что история о том, как стряпались «дневники Берии», и сама сляпана наспех и лишь на очень непритязательный вкус может показаться бестселлером.

Отец Берии — крестьянин, становится у Алана Вильямса «местным чиновником при либеральном царском режиме», сам Берия — «главным агентом Ягоды в Женеве и Париже в 1928–1929 годах», вербовщиком «кэмбриджцев» Берджеса, Маклина и Филби, а также первым секретарём никогда не существовавшей «Закавказской компартии» (Берия был первым секретарём Закавказского крайкома ВКП(б) и первым секретарём ЦК Компартии Грузии).

О самом деятельном и толковом члене Государственного Комитета Обороны, ставшем в 1944 году заместителем Председателя ГКО И.В. Сталина, в книге Вильямса сказано, что «его деятельность в комитете была плачевной».

Ну, такие «мелочи», как звание Героя Советского Союза в 1943 году вместо реально полученного Лаврентием Павловичем звания Героя Социалистического Труда и 15-миллионный «бериевский» ГУЛАГ времён войны, можно уже и не считать.

Однако нельзя не признать, что создатель «дневников Берии» был неплохо — для начала 90-х годов — осведомлён о многих реальных деликатных или неблаговидных деталях исторической ситуации в СССР Сталина. Но ряд точных сведений и оценок не изменяет общего низкого качества подделки и её однозначной антиисторичности.

Из «дневников Берии» работы Алана Вильямса Лаврентий Павлович предстаёт перед читателем сластолюбцем, циником и интриганом. При этом Берия работы Вильямса — Мэлори — Дробнова оказывается, естественно, неплохим литератором со своим литературным стилем.

В целом же он оказывается глупцом.

Глупцом потому, что если Наполеон не доверял свои замыслы даже подушке, то Берия — по Вильямсу — доверял бумаге, например, вот что:

«Занимаюсь личным составом. Рафик представил полный отчёт о наших возможностях. Силы специального назначения в составе 300 тысяч человек с опытными командирами, на которых я могу положиться, так как они знают, что если сметут меня, то сметут и их…»

Это якобы написано Берией в Барвихе в ноябре 1952 года и якобы доказывает, что он готовил государственный переворот и убийство Сталина.

Первая якобы дневниковая запись в книге Вильямса начинается так:

«Гагра, июнь 1949 г.

Проснулся с восходом солнца с ощущением бодрости в теле и сильного плотского желания. Черное море, как обычно, чудесно влияло на мой организм. (Даже после вчерашней выпивки голова была совершенно ясной.).»