— Опять мама зовет!

— Ничего не поделаешь. Придется идти, — с сочувствием сказал Федор и поднял мальчика на руки.

Он взбирался в гору упругим шагом, испытывая приятное, волнующее ощущение от доверчиво прильнувшего к груди теплого живого существа.

На горе стояла молодая женщина в легком сером пальто, и на фоне завечеревшего неба, окрашенного багрецом, особенно четко вырисовывалась ее стройная фигура.

Что-то давно знакомое показалось Трошину в этой одиноко стоявшей на горе женщине, и у него тревожно забилось сердце.

«Кто же это? И почему я так волнуюсь?» — спрашивал он себя, нарочно замедляя шаг.

Крепко обнимая рукой Федора за шею, мальчик возбужденно кричал:

— Мам! Смотри, где я!

Легко пробежав навстречу Трошину несколько шагов, женщина остановилась, откинув назад голову с тяжелым узлом волос на затылке.

— Федя? Ты ли это? — негромко, с изумлением и нескрываемой радостью сказала она.

У Трошина сразу потемнело в глазах. Он не заметил, как мальчик соскользнул с рук и бросился к матери. Вот мальчик с разбегу уткнулся лицом в колени женщине, вот он понесся дальше, крича: «Мам, догоняй!», а Федор все стоял, не двигаясь с места, совсем не зная, что же ему делать.

Женщина сделала еще несколько шагов навстречу Трошину и снова остановилась.

— Что с тобой, Федя? — уже с тревогой выкрикнула она и прижала к пылающим щекам ладони.

И вдруг у Федора словно выросли крылья, и он со всех ног ринулась вперед.

— Машенька... Машенька! — задыхаясь, сказал Трошин и уронил на плечо Маше голову.

Одной рукой Маша прижимала к себе Федора, а другой быстро-быстро гладила его мягкие, волнистые волосы, что-то шепча непослушными губами.