— На деле выходит, что не продал.
— Джойс, мне нужно, чтобы ты перестала распугивать наших клиентов. Мне что, нужно напомнить тебе, что твоя работа — продавать, а если ты этого не делаешь, то…
— То что? — Я начинаю распаляться.
— То… ничего, — смягчается он и мямлит: — Я знаю, что у тебя был тяжелый период…
— Он прошел и не имеет никакого отношения к моим способностям продавать дома, — огрызаюсь я.
— Тогда продай хотя бы один, — заканчивает он.
— Хорошо. — Я закрываю телефон и смотрю на город из окна автобуса. Прошла всего неделя, как я вернулась на работу, а мне уже нужен перерыв.
— Дорис, это так необходимо? — стонет Джастин из ванной комнаты.
— Да! — кричит она. — Мы здесь именно для этого. Мы должны убедиться, что сегодня вечером ты будешь хорошо выглядеть. Поторапливайся, ты переодеваешься медленнее, чем женщина.
Дорис и Эл сидят на краю их кровати в дублинской гостинице. Не в «Шелбурне», к большому разочарованию Дорис, а в отеле типа «Холидей Инн», но поскольку он находится в центре города по соседству с самыми известными магазинами, она все-таки вполне довольна. Утром, когда они приземлились, Джастин был полон решимости показать им достопримечательности, музеи, церкви и замки, но на уме у Дорис и Эла было совсем другое. Шопинг. Культурная программа ограничилась экскурсией на «Ладье викингов», и Дорис громко взвизгнула, когда вода реки Лиффи брызнула ей в лицо. Всего несколько часов оставалось до начала оперы — до того, когда он наконец узнает, кто эта таинственная незнакомка. При мысли об этом его охватывало беспокойство и нервное возбуждение. В зависимости от его везения этот вечер может стать мучительным или прекрасным — как ему повезет. Ему нужно придумать план отступления, если все пойдет по худшему сценарию.
— Джастин, поторопись! — снова кричит Дорис, и он, поправив галстук, выходит из ванной.
— Давай, давай, давай! — выкрикивает Дорис, пока он расхаживает по номеру в своем лучшем костюме. Он останавливается перед ними и неловко поеживается, чувствуя себя маленьким мальчиком в костюме для причастия.
Воцаряется тишина. Эл даже прекращает хрустеть попкорном.
— Ну что? — нервно спрашивает он. — Что не так? Что-то с лицом? Где-то пятно? — Он смотрит вниз, разглядывая себя.
Дорис закатывает глаза и качает головой:
— Ха-ха-ха, очень смешно. А теперь давай серьезно, хватит терять время, покажи нам настоящий костюм.
— Дорис! — восклицает Джастин. — Это и есть настоящий костюм!
— Это твой лучший костюм? — тянет она, оглядывая его с ног до головы.
— Кажется, я вспоминаю его с нашей свадьбы. — Эл прищуривается.
Дорис встает и берет в руки сумочку.
— Снимай, — спокойно говорит она.
— Что? Зачем?
Она делает глубокий вдох:
— Снимай давай. Сейчас же.
— Кейт, эти слишком парадные, — отворачиваюсь я от платьев, которые она выбрала. — Это не бал, мне просто нужно что-то…
— Сексуальное, — заканчивает Фрэнки, размахивая передо мной коротеньким платьем.
— Это Королевский оперный театр, а не ночной клуб. — Кейт выхватывает платье у нее из рук. — Хорошо, посмотри на это. Не особенно парадное, но и на наряд проститутки не похоже.
— Да, в нем ты легко сойдешь за монашку, — с сарказмом замечает Фрэнки.
Они обе отворачиваются и продолжают рыться в вешалках.
— Ага! Нашла, — объявляет Фрэнки.
— Нет, это я нашла идеальный вариант.
Они поворачиваются с одинаковыми платьями в руках: Кейт держит красное, Фрэнки черное. Я закусываю губу.
— Прекрати! — хором говорят они.
— О господи, — шепчет Джастин.
— Что такое? Ты никогда не видел костюм в розовую полоску? Это бесподобно. Вместе с этой розовой рубашкой и розовым галстуком — о, это будет чудесно! Эл, я бы так хотела, чтобы ты носил такие костюмы!
— Мне больше нравится синий, — возражает Эл. — Розовый — немного гомосексуально. Неплохая идея, если она окажется чучелом. Ты ей сможешь сказать, что тебя ждет твой парень. В этом случае я могу тебе подыграть, — предлагает он.
Дорис с ненавистью смотрит на него и поворачивается к Джастину:
— Нет, ты скажи, ведь правда, это гораздо лучше того, что ты надевал? Джастин? Вернись на землю, Джастин! На что это ты смотришь? О, она хорошенькая.
— Это Джойс, — шепчет он.
Он когда- то читал, что у синегорлого колибри сердце бьется с частотой тысяча двести шестьдесят ударов в минуту, и не понимал, как можно это выдержать. Теперь он понял. С каждым частым ударом сердце выталкивало кровь и посылало ее по телу. Он чувствовал, как дрожит все внутри, ощущал пульсацию в шее, запястьях, сердце, желудке.
— Это Джойс? — спрашивает пораженная Дорис. — Женщина из телефона? Ну, Джастин, она выглядит…
Что ты думаешь, Эл?
Эл осматривает ее с ног до головы и толкает брата в бок:
— Ага, она, бесспорно, выглядит
— Почему вы оба так удивлены, что она выглядит нормальной? — Тук-тук. Тук-тук.
— Знаешь, дорогой, уже то, что она существует, — удивительно, — фыркает Дорис. — А то, что она
— Я сегодня не могу.
— Почему?
— У меня опера!
— Опера-шмопера. Кого это волнует?
— Ты говорила об этом без остановки целую неделю. А теперь это «опера-шмопера»? — Тук-тук. Тук-тук.
— Я не хотела волновать тебя раньше, но я думала об этом в самолете по пути сюда, и… — Она делает глубокий вдох и нежно касается его руки. — Это не может быть Дженнифер Энистон. В первом ряду тебя будет ждать какая-нибудь старушка с букетом цветов, которые тебе абсолютно не нужны, или какой- нибудь толстяк с запахом изо рта. Прости, Эл, я не имею в виду тебя. — Она, извиняясь, дотрагивается до руки мужа.
Эл, ошарашенный ее соображениями, пропускает оскорбление мимо ушей:
— Что? Но я же взял с собой книжку для автографов!
Сердце Джастина по-прежнему бьется как у колибри, его мысли теперь проносятся со скоростью взмахов ее крыльев.
Он почти не может думать, все происходит слишком быстро. Джойс вблизи оказывается гораздо более красивой, чем он помнит, новая короткая стрижка очень ей идет, пряди волос мягко обрамляют лицо. Он должен быстро что-то сделать.
— Пригласи ее на свидание завтра вечером, — предлагает Эл.
— Не могу! Завтра моя выставка.
