снимки Траппера, который неделями вкушал разнообразные напитки с неким Майклом Андерсоном из Глазго и толпой его прихлебателей.
— Свита, — пояснил Маркус. — Вы посмотрите на эти лица. Только мамочке милы.
Андерсона подозревали в распространении наркотиков в Глазго, но в своем роскошном пентхаусе он обосновался на столь недосягаемой вершине пищевой цепи, что полиция Стрэтклайда никак не могла его прищучить.
— Хорошие адвокаты, — сказал Маркус.
— Или плохие. Как посмотреть.
Сотрудники Мошенничества считали, что Андерсон исчерпал возможности отмывать деньги в Глазго и примеривался к Эдинбургу, хотел попользоваться Нилом Траппером и его «всяким разным», как выражалась его прелестная жена. Доктору Траппер слово «жена» шло несравнимо больше, чем Луизе.
— Как вы познакомились? — спросила вчера Луиза, делая вид, будто она из тех дамочек, кого хлебом не корми — дай послушать романтическую историйку, кто подпевает «Воскресным песням о любви» Стива Райта,[47] стряпая мужу завтрак в постель, — короче, вовсе не здравомыслящая корова, которая, вероятно, вот-вот пошлет рапорт о твоем муженьке прокурору.
Джоанна Траппер рассмеялась:
— Я его лечила в травмопункте, он пригласил меня на ужин.
— И вы
— Нет, это весьма неэтично. — Джоанна Траппер снова рассмеялась, словно воспоминание это — начало давно лелеемой забавной истории («Как я встретила вашего отца»). — Он настаивал, в конце концов я сломалась.
Я тоже, подумала Луиза, но сказала другое:
— Мои родители познакомились в отпуске. — И Джоанна Траппер ответила:
— О-о, курортный роман!
И Луиза не прибавила, что отец снял ее мать в баре на Гран-Канарии, а мать напрочь забыла его имя, что, в общем-то, не важно, поскольку он был не единственным соискателем на популярную роль решительно отсутствующего Луизиного папаши.
— А почему мистер Траппер оказался в травмопункте?
— Какие-то хулиганы избили.
То и дело попадает в переделки, водит дурную компанию — с первой же минуты все признаки налицо. Какого же лешего прелестная доктор пошла с ним на свидание?
— Мне понравилось, какой он энергичный, — сказала та, хотя Луиза не спрашивала.
Собаки тоже энергичные, подумала Луиза и улыбнулась:
— Да, моя мать про отца тоже так говорила.
Она не рассказала о пожаре в зале игровых автоматов — как-то невежливо, и без того дурные вести принесла.
— Зовите меня Джо, — сказала доктор Траппер.
— Ничего определенного с ребятами из Глазго Траппера не связывает, — сказала Луиза Маркусу. — Может, Андерсон с Траппером во втором классе были не разлей вода.
— Ну, поговаривают еще, что Траппер вот-вот потонет, — сказал Маркус. — Уже некоторое время ходят слухи. Закорешиться с Андерсоном — неплохой способ остаться на плаву, но страховка от пожаров — способ не хуже.
— Я с ним поговорю, — сказала Луиза и взяла папку.
— Босс?
— А? Нечего мне, я слишком важно лице? Он живет за углом. Зайду с утра по дороге на работу. — Она не сказала:
— Ладно, босс. — Расстроился: дело из-под носа выхватили.
— Я только поговорю, — утешила Луиза. — И забирай его назад. Просто у меня слегка налажен контакт, я вчера ходила к его жене.
— К его жене?
— Джоанне.
Детектив-сержант Карен Уорнер вошла в открытую дверь и обрушила Луизе на стол груду папок.
— По-моему, твое, — сказала она, присев на край стола.
Ходячая картотека, на девятом месяце, первый ребенок, а все вкалывает. («Без борьбы не сдамся, босс».) Старше Луизы («„Возрастные первородящие“ — ну ты подумай, какая мерзость, а?»). Материнство ее огорошит, подумала Луиза. Карен влетит в стену лбом на шестидесяти милях в час и не сообразит, что произошло.
Карен еще работала в команде по делу Нидлера — за напряженные полгода команду ополовинили, перевели обратно из Сент-Леонарда в Хауденхолл и переселили в штаб расследований, где места меньше. Суперинтендант посоветовал Луизе «сменить пластинку», отставить дело Нидлера в сторону, брать уже другие дела.
— Ты зациклилась на Элисон Нидлер, — сказал он.
— Ну да, — бодро согласилась она, — зациклилась. Это моя работа — циклиться.
Карен развернула «сникерс», откусила, похлопала по животу.
— Лицензия на обжорство, — сказала она Луизе. — Хочешь?
— Нет, спасибо.
Есть охота, но в рот ничего не лезет. Кажется, брак подорвал прекрасный Луизин аппетит. Патрик здоровел день ото дня, а она усыхала. В юности у нее случился краткий роман с булимией — между вырезанием по себе ножиком и ранним припадком пьянства (бакарди с кока-колой — как вспомнишь, блевать тянет), но все это так или иначе смахивало на зависимость, поэтому она бросила. В семью влезает только один наркоман, а мать не желала уступать свое место.
Карен глянула в рапорт у Луизы на столе:
— Та же Траппер? Нил Траппер — муж Джоанны Траппер? Ничего себе. Ну и совпаденьице.
— Я должен знать, кто такая Джоанна Траппер? — спросил Маркус Луизу.
— Та, что спаслась, — ответила Карен. — Габриэлла Мейсон, трое детей? Тридцать лет назад?
Маркус покачал головой.
— Обрыдаться. Какой ты еще зеленый, — сказала Карен. — Мужик в Девоне убил в поле мать и двоих детей, Джоанна убежала, спряталась, потом ее нашли — ни царапины. Джоанна Траппер, в девичестве Мейсон.
— За убийство приговорили некоего Эндрю Декера, — сказала Луиза. — Признали вменяемым. Если пырять ножом мать и двоих детей — это вменяемость, кто же тогда невменяем? Вот и думай, а? А теперь он выходит — уже, собственно, вышел, — и кто-то где-то распустил язык. Журналисты будут вопить — часа, я не знаю, два, а то и дольше. Кормить ненасытную утробу прессы. Я вчера зашла к Джоанне Траппер, предупредить.
Карен смяла обертку от «сникерса», швырнула в корзину.
— И она все еще жертва, босс?
— Хороший вопрос, — сказала Луиза.
К «Максвеллу» опоздала, но можно купить цветы в «Уэйтроузе». Время есть. Совсем капелька. Луиза села в машину, серебристую «БМВ» 3-й серии — гораздо стильнее, чем Патриков суперпрактичный «форд- фокус». Прямой как палка, и машина у него такая же.
И тут зазвонил телефон. Может, не отвечать? Инстинкт, полицейское шестое чувство подсказывало — орало прямо в ухо: ответишь — не будет никакого морского судака, и дважды запеченное суфле тебе тоже не светит.
Она ответила после третьего звонка:
