рептилии на расстояние, которое не может гарантировать надежной безопасности.
Жабы жерлянки тоже, когда их беспокоят, изгибаясь дугой, показывают красное брюхо.
Наш знакомый — скорпион угрожает, раскачивая над собой хвостом с ядовитым «наконечником», а пауки вздымают вверх одну или две пары передних лап и разевают пошире крючья — хелицеры, на которых внушительно дрожат капли яда. Иногда они делают небольшой скачок навстречу врагу.
Очень забавная угрожающая поза у американского скунса, или вонючки. Но она вызывает улыбки только у тех, кто не испытал на себе его оружия.
Скунс — миловидный зверек из породы куниц. Но не вздумайте его приласкать, если встретите в каком-нибудь парке, когда будете путешествовать по Америке. Эволюция наделила скунса оружием столь же необычным, как и эффективным: он, разворачиваясь тылом, брызжет желтой маслянистой жидкостью, которая пахнет так отвратительно, как ни одна вещь на земле! Плотная струя летит метров до трех-четырех и метко попадает в цель, хотя скунс стреляет, что называется, не глядя, потому что химические железы находятся у него под хвостом. Чтобы дать залп, он вынужден повернуться к мишени задом.
Основное вещество в химическом оружии[45] скунса — этилмеркаптан. Человек чувствует его запах, даже если вдохнет 0,000 000 000 002 грамма.
Тот, в кого попала хоть капля скунсовой струи, не рискнет несколько дней показываться на людях, даже если хорошенько вымоется и переменит платье. Такой это стойкий запах. Ничем его нельзя заглушить. А собаки (слишком уж «нежное» у них обоняние!), обстрелянные скунсом, падают в обморок! И даже заболевают после этого: наступает отравление (правда, временное), как после газовой атаки.
Надежно защищенный от злых недругов, скунс никогда и никуда не спешит. Даже если его преследует стая неопытных гончих, он не ускоряет шага. Как только псы приблизятся до черты, дальше которой их подпускать уже небезопасно, скунс внезапно поворачивается к ним и посылает первый предупредительный сигнал: топает ногами. Потом поднимает хвост, но конец его еще полусогнут. Боевой «флаг» полуспущен.
Третий и последний сигнал обычно предшествует газовой атаке — хвост трубой поднимается к небу, взъерошивается весь. Это означает: «Беги скорее, стреляю!» Затем следует быстрый разворот и залп, который, даже если и пролетит мимо, «шибает в нос словно таран».
Малый, или пятнистый, скунс последний сигнал подает совсем необычно: встает на передние лапы — головой вниз, задними ногами вверх и наблюдает, приподняв голову, какое впечатление произвел на противника его акробатический номер.
У некоторых животных есть особые угрожающие позы, с которыми они выступают только перед противниками из своего племени и обычно на границах охотничьих участков в спорах из-за гнездовых территорий. Эти позы так и называют «пограничными». Они часто очень забавны.
Мы знаем уже, как колюшка грозит сопернику, посмевшему заплыть в ее территориальные воды.
Петухи в такого рода конфликтах с азартом клюют друг перед другом воображаемые зерна. Синицы поступают так же. Скворцы и журавли демонстративно чистят свое оперение перед самым носом врага, а шилоклювки и кулики-сороки делают вид, что очень хотят спать: до того, видите ли, им скучен и неинтересен вид этого нудного наглеца, требующего доли в их владениях. Они суют голову под крыло и приседают, имитируя позу, в которой обычно спят.
Действие это, конечно, инстинктивно и не выражает истинного презрения, хотя по странной случайности и в самом деле его напоминает.
Позы покорности особенно выразительны у щенков.
Многие птицы, безропотно ожидая удара, втягивают, как и запуганные люди, голову в плечи и моргают. Чайки, капитулируя перед сильным соперником, втянув голову, еще и тело сгибают, словно в униженном полупоклоне, а индюки прижимаются к земле.
Это действительно так: кроме прочих своих назначений, многим зверям он служит семафором или «мимическим» знаком, выражающим наряду с другими средствами настроения обладателя хвоста. Особенно выразительные хвосты у хищных и копытных зверей.
Собачий хвост весьма «эмоционален». Волчий тоже. Он лучше всяких слов разъясняет, чем зверь встревожен или обрадован.
Олени, антилопы, дикие свиньи семафорят хвостом об опасности. Поднятый вверх хвост означает: «Внимание, вижу (слышу) что-то подозрительное!»
Когда кабан спокоен, он постоянно крутит хвостом или держит его вниз. А как только почует угрозу, задирает его крючком вверх наподобие вопросительного знака, и все стадо настораживается.
У оленей и антилоп хвосты с внутренней стороны «подбиты» белой шерстью, и когда животные поднимают их вверх, взъерошивая еще и волосы на белом «зеркале» под хвостом, получается весьма заметный семафор. Но в отличие от поднятого семафора на железнодорожных путях он означает: «Стоп! Замри!»
Американская антилопа вилорог, почуяв недоброе, так распушает белую шерсть на обширном «зеркале», что весь ее зад выглядит пышным шаром. Вилороги за три версты замечают такие «шары» и сами, распушаясь, поднимают тревогу: «Внимание, опасность!» Весть эта эстафетой от семафора к семафору быстро облетает всю долину, где мирно паслись вилороги, и вскоре степь, пишет зоолог Слудский, «начинает пестреть как бы летающими в воздухе белыми шарами».
Тысячные стада горных скакунов бродят еще по саваннам Южной Африки. На спинах у этих антилоп большие белые складки сложены гармошкой. При тревоге скакуны растягивают свои «гармошки». Они белыми гребнями вздымаются над их спинами. А чтобы сигнал вознести повыше, скакуны прыгают метра на три над землей, и саванна приходит в возбуждение. Зебры и гну, страусы и буйволы, жирафы и слоны прислушиваются, принюхиваются и спешат подальше от того места, где машут «белыми платками» горные скакуны.
Наши джейраны и сайгаки тоже высокими прыжками и особой позой, которую они принимают в прыжке, подают сигналы тревоги. И даже когда стадо в поспешном бегстве перейдет от «слов» к делу, над бегущими животными все время то здесь, то там подскакивают встревоженные прыгуны, напоминая соседям о бдительности.
Всю осень и зиму серебристые чайки[46] живут стаями — вместе ищут разную живность на морских отмелях, вместе кочуют, вместе спят, когда застает их ночь.
Если попробуете к ним подойти, то вся стая сразу замирает. Птицы перестают есть, вытягивают шеи и смотрят на вас внимательно. Вдруг одна из них с криком «га-га-га» машет крыльями и взлетает. Это тревога! И сейчас же вся стая снимается с места.
Весной чайки разбиваются на пары. Каждая пара внутри территории, занятой всей колонией, выбирает свой собственный участок и «столбит» его, много раз облетая кругами.
Не все, однако, чайки быстро делают свой выбор: многие долго еще держатся общей компанией, образуя своего рода «клуб холостяков».
У чаек обычно самка ухаживает за самцом, предлагая ему соединиться в законном браке. Она в странной позе, пригнувшись, закинув назад шею и вытянув вверх клюв, мелкими шажками прохаживается перед ним. Самец быстро пленяется. С гордой осанкой ходит вокруг нее, задирая по пути других самцов в «клубе», которые приблизились, по его мнению, слишком близко. Вдруг с победным криком он улетает, самка спешит за ним, старается не отстать.
Приземлившись где-нибудь неподалеку, они продолжают флирт. Самка теперь проявляет хорошее расположение к избраннику тем, что просит покормить ее. И для этого есть особая поза: она приседает и машет головой вверх-вниз. Самец отрыгивает пищу (он и птенцов так кормит), а невеста жадно ее глотает, хотя только что плотно «покушала» и совсем не голодна. Это любовная игра, а не настоящее кормление голодной птицы. Условный ритуал, символизирующий смысл их союза, — совместное выкармливание птенцов.
Изо дня в день повторяют они эту игру и вскоре так привязываются друг к другу, что, кажется, и жить
