— А где вся команда? — спросил Жак.

Удивительно: ни на палубе, ни на вантах не было видно ни единой живой души. С борта, волочась по воде, свисали канаты.

Штольк что-то бормотал себе под нос. Он явно был недоволен, и ему не терпелось выплеснуть свое раздражение.

— Они ждут, когда мы подойдем к борту. Тогда они дадут залп из всех боковых орудий и разнесут нас в клочья. Ничего, попомнят они меня, — промолвил голландец.

Без предупреждения он нажал на спусковой крючок, звук мушкетного выстрела разнесся над водой, и Гектор увидел, как полетели щепки от ограждения полуюта. Но никакой реакции опять не последовало.

Гектор оглянулся через плечо. Мапанг работал рулевым веслом, а трое из команды пробирались к распоркам поплавка. Они притаились за маленькой хижиной, чтобы их не было видно с «торговца». Гектор почувствовал холодный ком в животе, когда понял, что именно в хижину будут прежде всего стрелять с таинственного корабля. Мария предпочла спрятаться внутри. Но тростниковые стены никак не защитят от мушкетной пули. Она была бы в гораздо большей безопасности, если бы легла на дно лодки. Но теперь уже было поздно.

Сакман подошел очень близко, до высокой кормы чужака можно было добросить камень. Гектор пытался разобрать, под каким флагом тот идет. Но полотнище обмоталось вокруг флагштока, и он ничего толком не разглядел, различив лишь белую полосу на синем фоне и маленькое красное пятно.

Мапанг налег на весло, и внезапно сакман резко изменил направление движения — каноэ поднырнуло под высокую нависающую корму судна. Потом туземцы на нем засуетились: спускали парус, трое перебрались к балансиру и налегли на него всем своим весом. Противовес ушел под воду, и сакман замедлил ход и остановился — будто бросил якорь посреди океана.

— Эй, на корабле! Есть кто на борту? — крикнул Гектор.

Ответа не последовало. Гектор ухватился за свешивающийся с кормы трос. Он лез по нему на руках, ногами упираясь в потемневший борт судна. За ним последовали Мапанг с копьем и Изреель. Палаш гиганта свисал с его запястья на ремне.

Гектор добрался до ограждения и перелез через него. Он оказался посередине судна, на пустой верхней палубе. Несколько ступеней справа от него вели на бак; слева трап поднимался на полубак и выше — на квартердек. Вокруг он видел обычное корабельное имущество — блоки, канаты, деревянное ведро, несколько принайтованных к ограждению сундуков, небольшой ялик, перевернутый вверх дном. Юноша насчитал по шесть пушек по каждому борту. Ни одна из них не была готова к бою — их лафеты были закреплены за рым-болты на палубе. Гектор услышал позади чьи-то шаги, сердце его учащенно забилось, и он оглянулся. Это был Штольк. Голландец тяжело дышал, его бритая голова блестела от пота. В руках у него был перезаряженный мушкет.

— Ну что тут? — спросил он.

— На борту никого нет, — ответил Гектор.

И в этот момент он почувствовал, что пахнет паленым. Штольк выругался, перебежал в другой конец палубы и принялся яростно затаптывать тлеющий конец троса. У ног его вился дымок.

В этот момент раздался выстрел, рядом с головой Гектора просвистела пуля. Потрясенный, он резко повернулся и успел увидеть ствол мушкета, просунутый в небольшое отверстие в переборке под баком. В воздухе таяло облачко дыма.

Гектор пригнулся, спрятавшись за ялик. Теперь он знал, что на судне есть люди, просто они затаились, забаррикадировались в кубрике, откуда удобно стрелять по всякому, кто ступит на борт.

Гектор лег ничком на палубу и осмотрелся. Обычно в таких случаях спрятавшаяся команда оставляет на палубе самодельные гранаты. Сундучки и стеклянные бутылки набивают порохом и металлическими обрезками, прилаживают фитили, протягивая запальные шнуры в укрытие, откуда их можно без опаски поджечь. Когда захватчики оказывались на палубе, такие импровизированные мины взрывались, и последствия для абордажной партии бывали самые печальные. Должно быть, Штольк затоптал именно такой шнур. Наверно, тут есть и другие подобные заряды.

Мапанг выскочил из-за мачты и бросился к кубрику. Грохнул еще один мушкетный выстрел, но опять мимо. Гигантский прыжок — и голый чаморро был уже на баке, а значит, вне досягаемости пуль.

Гектор видел, как Мапанг тыкал в палубу своим копьем, безуспешно пытаясь нащупать слабое место и прорваться в убежище команды сверху.

Кто-то в кубрике надсадно закашлялся. Должно быть, пороховой дым задуло обратно в бойницу. Потом раздался крик — Гектору послышалось слово «бастерт».

Язык был ему знаком, и он пытался сообразить, что это за наречие, как вдруг совсем рядом раздался голос Штолька — тот укрылся по другую сторону ялика. Он заорал по-голландски: «Не стреляйте, идиоты!»

Все смолкло.

Из кубрика Штолька спросили, кто он и откуда. Он назвал свое имя и ответил, что из Фрисландии. Вновь повисла тишина, нарушаемая скрипом рангоута. Гектор начал беспокоиться, как там их каноэ, которое по-прежнему стояло борт о борт с этим судном и которого сейчас не было видно.

Из кубрика еще что-то крикнули.

— Что они говорят? — шепотом спросил Гектор Штолька.

Впервые за несколько недель голландец улыбнулся:

— Он спрашивает, что я делаю в компании голых дикарей.

— Скажите, что мы хотим им помочь, — сказал Гектор.

Штольк перевел ответ. Последовало долгое молчание. Потом тяжелая деревянная дверь кубрика медленно отворилась, и на пороге появилась странная фигура. Это был заросший густой бородой и весьма нетвердо стоявший на ногах человек. Он чуть ли не пополам сгибался от надрывного кашля. На нем была грязная, видавшая виды матросская одежда. Сальные спутанные волосы падали на плечи. Незнакомец нервно стискивал свой мушкет. Видимо, его сильно испугал Мапанг, спрыгнувший на палубу прямо у него за спиной. Чаморро выхватил оружие из слабых рук голландца.

— Не бойся, — сказал Штольк. — Это друг.

Теперь, вблизи, Гектор смог лучше рассмотреть бледное лицо и слезящиеся глаза больного.

— Вы старший над этими разбойниками? — спросил тот слабым голосом по-английски, но с сильным акцентом.

— Главный у нас Мапанг. А вы кто такой?

— Хендрик Флюкт, капитан и отчасти владелец этого злосчастного судна под названием «Вестфлинге».

Внимание Гектора привлекло какое-то движение в дверном проеме за спиной Флюкта. На пороге появился еще один человек, который, чтобы не упасть, привалился к косяку. Его истощенное тело тоже сотрясали приступы кашля.

Гектор заметил, что пока больной, шатаясь, выходил из кубрика, Мапанг пятился прочь, старался отойти подальше. У чаморро на лице появилось выражение, которого Гектор до сих пор у него не видел, — тревога.

Хендрик Флюкт снова заговорил:

— Я думал, все беды с нами уже случились, но тут мы увидели ваш корабль. А у нас ни одного здорового человека на борту! Никого, кто в силах выстрелить из пушки!

— Где ваша команда? — спросил Гектор.

— Давно не проверял, — с горечью ответил голландец. — Нас было двадцать три человека, дюжину мы уже отправили за борт, а потом у нас и на это сил перестало хватать. — Он опять согнулся в три погибели. Его тошнило. Когда Флюкт выпрямился, у него дрожали колени, и ему пришлось уцепиться за ялик, чтобы удержаться на ногах. Он еле заметно кивнул на своего товарища. — Мы с Питом еще способны нажать на спусковой крючок. Остальные слишком слабы даже для того, чтобы пошевелиться.

— А врач? У вас есть врач?

На лице голландца появилась страшная, мертвенная улыбка:

— У нас на судне никогда не было врача. Мы не можем позволить себе такой роскоши. А добровольцев что-то не нашлось.