Она отпустила Фриски и сердито обернулась к нему… но выражение его лица умерило ее гнев. Он смотрел на дом. Да, они успели, но что их ждало? Пустая ферма; Пейна с Арленом на севере; Деннис — где-то в замке или уже в темнице, если его схватили.
Она нерешительно тронула Бена за плечо:
«Ничего. Мы сделали все, что могли».
«Разве? — он глубоко вздохнул. — Сомневаюсь, — он шел вязаную шапку, и его золотые волосы заблестели в мягком свете дня. — Прости, Наоми. Ты тут ни при чем.
Ты со своими собаками сделала чудо. Я просто чувствую себя беспомощным оттого, что не могу им никак помочь».
Она поглядела на него и тоже вздохнула.
«Ладно, — сказал он, — давай зайдем. Может нам оставили какое-нибудь сообщение. К тому же, пора укрываться от бури».
Внутри ничего не было. Обычный фермерский дом, оставленный хозяевами в спешке. После часа поисков Бен уселся рядом с Наоми в гостиной… в том самом кресле, в котором Андерс Пейна слушал невероятную историю Денниса.
«Если бы он оставил следы», — проговорил Бен и удивленно поднял голову, увидев расширившиеся глаза Наоми.
«Следы есть! — воскликнула она. — Если снег еще немного задержится…»
«Ты о чем?»
«Фриски! Фриски может найти его! У нее самый чуткий нос, какой я только видела».
«Этим следам уже несколько дней, — покачал он головой. — Даже самая чуткая собака в мире…»
«Фриски и есть самая чуткая собака в мире! — со смехом перебила Наоми. — И зимой взять след куда легче, чем летом, Бен Стаад. Летом след быстро исчезает — сгнивает, как говорит мой отец, и его покрывают другие следы. Не только людей и зверей, но и трава, теплый ветер, даже текущая вода. Но зимой след остается. Если у нас есть что-нибудь, принадлежащее Деннису…»
«А остальные собаки?»
«Я оставлю свой спальный мешок вот здесь, — она указала на сарай, — и они будут знать, что я сюда вернусь. Пусть пока бегают вокруг и ловят зайцев».
«А за нами не побегут?»
«Нет, если я им скажу».
«Ты что, умеешь говорить по-собачьи?»
«Нет, — Наоми даже не улыбнулась. — И Фриски не говорит по-человечески, но все понимает. Я скажу ей, а она передаст остальным. Они будут охотиться, пока не начнется буря, а потом заберутся в сарай».
«И ты правда думаешь, что, если дать Фриски какую-нибудь вещь Денниса, она найдет его по запаху?»
«Конечно».
Бен задумчиво посмотрел на нее. Деннис ушел с фермы во вторник; сейчас воскресенье. Он не верил, что любой запах может держаться так долго. Но лучше попробовать даже такую возможность, чем сидеть здесь и ждать неизвестно чего. В других обстоятельствах он охотно бы переждал бурю с такой девушкой, как Наоми… но сейчас от него зависела судьба королевства и жизнь его лучшего друга.
«Ну? — спросила она нетерпеливо. — Что ты думаешь?»
«Думаю, это невероятно, — сказал он, — Но попробовать стоит». Она просияла:
«Так у нас есть какая-нибудь вещь?» «Есть. Веди свою собаку наверх, Наоми. На чердак».
Глава 98
Большинство людей этого не знают, но для собак запахи — как для нас цвета. Слабые запахи имеют слабый цвет, как выцветшие краски; сильные — яркий и густой. У многих собак слабые носы, и они читают запахи как люди со слабым зрением различают цвета, предполагая, что светло-синий может быть серым, а темно-коричневый — черным. Но у Фриски нос был как зрение у человека с ястребиными глазами, а запах Денниса на чердаке, где он спал, сохранился очень хорошо (еще и потому, что он несколько дней обходился без бани).
Фриски обнюхала солому, потом одеяло, которое ей дала Хозяйка. Одеяло пахло Арленом, и Фриски быстро отвергла этот запах — запах старика, тусклый и кислый. Запах Денниса был куда живее и моложе.
Она гавкнула, показывая, что учуяла запах, и включила его в свою картотеку.
«Умница! — сказал юноша. — Можешь повести нас?»
«Поведет». — Хозяйка пошла к двери.
«Через час будет темно».
«Ну и пусть, — Хозяйка улыбнулась. Когда она вот так улыбалась, Фриски казалось, что ее собачье сердце вот-вот разорвется от любви. — Нам же не глаза ее нужны».
Юноша улыбнулся:
«Точно. Знаешь, пусть я идиот, но, мне кажется, у нас есть шанс».
«Конечно. Пошли, Бен. Пока еще светло».
Фриски, вдыхая запах Денниса — ярко-синий, как ей представлялось, — радостно гавкнула.
Глава 99
Ужин Питеру принесли, как всегда, ровно в шесть. Тучи уже нависли над городом, и температура начала падать, но снега еще не было. На другом конце площади, ежась от холода в позаимствованном халате поваренка, стоял Деннис, всматриваясь в мерцающий на невозможной высоте желтоватый отблеск — свечу Питера.
Питер, конечно, не знал об этом — он только и думал о том, что, умрет он или спасется, это последний его ужин в проклятой камере. Жилистое мясо, полусгнившая картошка и водянистый эль. Он съел все до крошки. Последние недели он ел мало и все время, свободное от работы на станке, посвящал физическим упражнениям.
Но сегодня ему нужны были все силы.
«Что со мной будет? — думал он, усаживаясь за свой маленький столик и разворачивая салфетку. — Куда я пойду? Кто поможет мне? Все верят в удачу. Но ты, Питер, веришь в нее до смешного сильно».
«Хватит. Что будет, то и будет. Ешь, и хватит об…»
Тут его мысли прервались. Что-то в салфетке ужалило его ладонь. Он поднес руку к глазам и увидел капельку крови. Первая мысль была о Флегге. В сказках яд всегда содержится в иголке. В конце концов разве яд не был любимым средством Флегга?
Питер встряхнул салфетку, увидел в ней крошечный листок бумаги с черными буковками… и тут же скомкал салфетку. Лицо его оставалось спокойным, ничем не выдавая вспыхнувшего волнения.
Он осторожно оглянулся, боясь, что кто-нибудь из тюремщиков застанет его врасплох. Никого не было. Это в первое время они глазели на него, как на редкую рыбу, и даже тайком приводили своих подружек поглядеть на злодея-отцеубийцу. Но Питер вел себя образцово, и интерес к нему постепенно угас.
Он заставил себя съесть ужин, хотя аппетита совершенно не было. Что бы ни содержалось в записке, он должен сохранять спокойствие — ведь через несколько часов ему нужно бежать.
Закончив с ужином, он опять оглянулся на дверь и пошел к кровати, как бы случайно прихватив с собой салфетку. В спальне он отшпилил записку (его руки так тряслись, что он опять укололся) и развернул ее. Сначала он взглянул на подпись и глаза его расширились. Записка была подписана: «Деннис — Ваш друг
