Но как и куда спрятать её от посторонних взоров? Я предложил проект: зарыть её в саду вместе с договором, но Ники не согласился и сказал:

– Ну как же в саду? А если ночью посмотреть захочется?

И с редкой для ребёнка изобретательностью (это я теперь понимаю) предложил вовсе не прятать её, а положить небрежно среди игрушек, как самую обыкновенную вещь.

– Мама заметит! – говорил я испуганно.

– А я тебе говорю: не заметит, – отвечал Ники и оказался прав. На картинку никто и никогда не обратил внимания.

И вот однажды приехал в Аничков дворец навестить своих внуков дедушка, император Александр Второй. Боже! Какой это был дедушка и какое счастье было иметь такого дедушку!

Во-первых, от него очаровательно пахло, как от цветка. Он был весёлый и не надутый. В его глаза хотелось бесконечно смотреть. В этих глазах сидела такая улыбка, за которую можно было жизнь отдать. И как он умел играть, этот милый дедушка, и какой мастер был на самые забавные выдумки! Он играл в прятки и залезал под кровать. Он становился на четвереньки и был конём, а Жоржик – ездоком, и конь кричал:

– Держись твёрже, опрокину!

Потом садился на стул, как-то отодвигал в сторону лампу, начинал по-особенному двигать пальцами, и по стенке начинал бегать то заяц, то горбатый монах. Мы смотрели разинув глаза и не дышали. Дедушка начинал учить нас складывать пальцы, но у нас не выходило, он вытирал с лица пот и говорил:

– Ну потом как-нибудь, в другой раз… Когда подрастёте.

Он был счастлив с детьми, этот дедушка, как-то по-особенному и по-смешному умел щекотать нас за ушами и подкидывал маленькую Ксению чуть не под потолок, и она, падая ему в руки, как-то вкусно всхлипывала, смеялась и кричала:

– Ещё, ещё!

Император в изнеможении бросался в кресла и, как после танцев, широко обмахивался платком, а потом опять набирался сил и искал свои перчатки. Как сейчас вижу эти ослепительно белые, просторные перчатки. Император заводил два пальца в перчатку, и перчатка начинала тоненьким голосом разговаривать:

– А отчего у Жоржика вихор на затылке? А отчего у Ксеньюшки носик красненький?

И вдруг подходит к нему Жоржик, втирается меж колен и спрашивает:

– А отчего, дедушка, у тебя сегодня синих усов нет? Ты их дома оставил?

Дедушка вдруг опешил и спросил:

– Какие синие усы? Что ты, брат, выдумал?

– Ты сегодня другие усики надел? – приставал Жоржик. – Тебе синие надоели? Если надоели, подари мне. Мне очень нравятся синие усы. Я буду на тебя похож.

Император несколько мгновений с изумлением смотрел на внука.

– Ничего не понимаю, брат. Что ты тут несёшь?

– Я тебя спрашиваю, где твои синие усы? – продолжал нараспев Жоржик, крутя то пуговицу, то аксельбант.

– Но, друг мой, у меня никогда синих усов не бывало, – говорил император.

– Нет, бывало, – упорствовал Жоржик. – Я видел.

– Где ты видел?

– Я видел.

– Выдумал, братец. Во сне видел?

– Нет, не во сне. На картинке.

Мы с Ники обомлели и показали друг другу пальцы в самой замысловатой позиции, что означало: пропали.

– На какой картинке?

– На очень хорошей картинке. Хочешь, покажу?

– Ну пожалуйста, мой друг, очень любопытно.

Жоржик, не взглянув на нас, медленно проследовал в игральную комнату. Ники снова шевельнул пальцами, скрючил средний, вышло: пропали!

А из игральной уже показался Жоржик с заветной картиной. Все притихли, насторожились. Я взглянул на маму и увидел, что она – краше в гроб кладут.

Жоржик медленно и неуклюже разворачивал картинку. Император ему помог, вытягивая её углом.

Развернули, и торжествующий Жоржик сказал, показывая пальчиком:

– Видишь? Синие.

Император внимательно посмотрел и серьёзно ответил:

– Ты прав. Синие. Господа! Саша! Взгляни. Усы действительно небесного цвета.

– Ха-ха-ха! А что же это вообще такое?

– Это – генералы, – храбро выступил Ники. – Всех знаем. Можете спросить.

– Ну, вот это кто?

И Ники рапортовал:

– Это его императорское высочество, великий князь, наследник цесаревич Александр Александрович.

– Наш папа, – вступил Жоржик.

– А это? – экзаменовал удивлённый император.

– Это Осман-паша. Дедушка! Купи мне, пожалуйста, такую шапочку. Мне очень хочется.

– Нельзя! – ответил строго Ники. – Вера не позволяет.

– Правильно. На двенадцать баллов. – Император, ещё более удивлённый, повернувшись к удивлённому сыну, сказал: – Но они у тебя совершенно замечательные!..

Я торжествующе посмотрел на маму и с немалым удивлением увидел, что она как-то странно ловит ртом воздух. Бедная мамочка! Ей эти наши штуки стоили страшной болезни печени, которая и свела её совершенно преждевременно в могилу.

– Но это же замечательно!

И поняв, что наши дела имеют успех, мы наперегонки стали рассказывать про ламповщика. И император умилённо сказал:

– Пари держу, что это папин солдат.

И тут, забыв нас, взрослые заговорили очень оживлённо, и дедушка, размахивая своим лёгким как пух платком, начал взволнованно держать речь:

– Лучшими учителями детей, самыми талантливыми, были всегда папины солдаты, да-с! Не мудрствовали, никакой такой специальной педагогики, учили по букварю, а как учили! Молодец солдат! Передайте ему моё спасибо! Один такой солдат лично мне со слезами на глазах говорил однажды: где поднят русский флаг, там он никогда уже не опускается. А Ломоносов?

Мама не знала, что ей делать и за что зацепиться. Мы вдруг выбыли из центра внимания, и Жоржик подцепил дедушкины перчатки, от которых так восхитительно пахло, как от цветка. Жоржик подошёл к дедушке и сказал:

– Дедушка, подари мне эти перчатки.

Дедушка не расслышал вопроса, машинально подтянул Жоржика к себе и усадил на колени. Жоржик с гордостью посмотрел на нас и весь ушёл в созерцание перчаток.

И вот теперь, через такую уйму времени, я, как в двух шагах, вижу эту восхитительную сцену: великого Императора Российского и маленького хорошенького мальчика, уютно устроившегося у него на коленях. Император не обращает на него никакого внимания,