высиживал томительные чесы на совещаниях в Учебном комитете.
Он всегда помнил день, когда, разделяя желтую и зеленую воду, по носу его шлюпки поднялся невысокий горбатый мыс.
СВЕТ НАД ВОДОЙ
Мы шли из Магадана в Корсаков. Неделю нас трепала волна, сбивали с пути течения и ветер.
И вот мы подходим к Сахалину.
Берега нет.
За дымной чертой горизонта не разобрать ничего. Вечереет.
За нами ползет густой туман. Лиловая стена его неотступно следует за судном.
— Ночью, в тумане подходить к сахалинским камням… Бр-р! — говорит штурман и косится на капитана.
Капитан восьмой час не сходите мостика.
Он стоит и угрюмо смотрит вперед.
И тогда на горизонте, пробив полумрак, вспыхивает свет. Маленькая желтая звездочка.
Звездочка вспыхивает и начинает мигать, уверенно отсчитывая секунды: свет — темнота… свет — темнота!..
— Штурман, место! — ворчит капитан.
Сейчас штурман определит по маяку место судна, и капитан спустится в каюту отдыхать.
Все в порядке: открылся маяк.
МАЯКИ
Первым встречает судно радиомаяк, затем, бывает, — плавучий и, наконец, береговой — башня на твердой земле.
Плавучий маяк стоит на якорях. Месяц за месяцем, год за годом. Хорошо, если место стоянки укрытое. А вот плавучий маяк в устье Эльбы в 1937 году был штормом сорван с якорей и выброшен на мель.
Много в океанах радиомаяков. Это в общем-то обыкновенные радиостанции. Пи-пи- пи! — летят над водой их сигналы. Принимают эти сигналы корабли за десятки и сотни миль, определяют по ним свое место. Откуда слышен сигнал — там маяк. Клади пеленг на карту!
КОРАБЛИ РАЗГОВАРИВАЮТ
Корсаковский порт. Утро. На рейде тишина. В белесой воде — розовые пятна зари. Берег спит, а корабли уже проснулись.
Первым встрепенулся военный корабль. Он стоит в дальнем углу бухты, серо-стальной, нахмуренный, с низкой кормой и круто поднятым носом. Вот на боковом крыле его мостика тревожно вспыхнул желтый глаз прожектора. Сигнальщик вызывает берег: «Д-е-ж-у-р-н-о- м-у п-р-о-ш-у р-а-з-р-е-ш-е-н-и-я с-н-и-м-а-т-ь-с-я с я-к-о-р-я».
С берега, с поста, короткая вспышка: «Вас понял!» Молчание, И ответ: «Добро — разрешаю!»
Корабль уходит.
Он еще не прошел входные мысы, а навстречу ему с моря уже медленно плывет белый, как льдина, пассажирский пароход. Он дважды гудит в медную блестящую сирену: «Ууу-умб! Ууу-умб!»
Два гудка: «Делаю поворот влево!»
На маленьком китобойце, что стоит у нефтелричала, ц лажный сигнал: «Осторожно — гружу топливо!» Ветер перебирает края красного флага, поднятого на рее.
Посреди рейда — пареная шхуна из Владивостока и пароход из Ленинграда. Оба с курсантами. На шхуне — торговые моряки, на пароходе — полярники. Мальчишки- сигнальщики переговариваются флажками.
«Прошу прислать преподавателя астрономии».
Флажки мечутся как угорелые.
«Будет прислан после обеда».
Разговаривают корабли, торопятся… Все у них взахлеб.
«Немедленно сообщите…»
«Прошу срочно выслать…»
«Необходима пресная вода…»
«Направляю тяжелобольного для лечения в госпиталь…»
Медленнее нельзя: каждый корабль — сотни людей, сотни судеб.
