думал и об одиночестве, которое настигнет меня сегодня же ночью, когда мы с Беа простимся, когда у меня не будет больше ни фокусов, ни историй, чтобы удержать ее рядом. Я думал о том, как мало могу предложить ей и как много мне от нее хотелось бы получить.

— У тебя уже мозги скрипят, Даниель, — сказала она. — Что ты там задумал?

Я начал свой рассказ с того далекого рассветного утра, когда, проснувшись, никак не мог вспомнить лица своей матери, и все говорил и говорил, уже не останавливаясь, до того самого момента, когда очутился в наполненном тенями и мраком доме Нурии Монфорт. Беа молча слушала меня, внимательно смотря мне в глаза, без малейшего намека на осуждение или насмешку. Я рассказал ей о своем первом визите на Кладбище Забытых Книг и о той ночи, которую провел за чтением «Тени ветра». Я рассказал о своей встрече с человеком без лица и о письме Пенелопы Алдайя, которое всегда носил с собой, сам не зная почему. Я рассказал, что так и не смог поцеловать ни Клару Барсело, ни одну другую девушку, и как у меня дрожали руки, когда губы Нурии коснулись моей щеки несколько часов назад. Я рассказал, что только что понял, о чем вся эта история: она об одиноких людях, о потерях и о невозвратности былого, и поэтому я настолько погрузился в нее, что она переплелась с моей собственной жизнью. Так читатель забывает себя на страницах очередного романа, потому что те, кого он жаждет любить, — всего лишь тени, родившиеся в душе чужого ему человека.

— Не говори больше ничего, — прошептала Беа. — Только отведи меня в это место.

Была уже глубокая ночь, когда мы очутились у входа на Кладбище Забытых Книг на улице Арко-дель-Театро. Взявшись за ручку дверного молотка в виде головы черта, я постучал три раза. На улице дул ледяной ветер, пропитанный запахом угля. Мы укрылись в дверном портале, ожидая, пока откроют дверь. Лицо Беа было в нескольких сантиметрах от меня. Она улыбалась. Вскоре за дверью послышались легкие шаги, и раздался усталый голос хранителя.

— Кто там? — спросил Исаак.

— Это Даниель Семпере, Исаак.

Мне показалось, будто он выругался вполголоса. Вслед за тем послышался шум и скрежет замка, достойного быть описанным в романах Кафки. Наконец дверь приоткрылась и в отблесках светильника показался орлиный профиль Исаака Монфорта. Увидев меня, сторож вздохнул и закатил глаза.

— Даже не знаю, зачем было спрашивать, — сказал он. — Ну кто еще, кроме вас, может заявиться в такое время?

Исаак кутался в странную смесь халата, бурнуса и русской шинели. Его стеганые тапочки в совершенстве гармонировали с шерстяной клетчатой шапкой, похожей на берет с кисточкой.

— Надеюсь, я не вытащил вас из постели, — сказал я.

— Ну что вы! Я только-только начал читать молитву боженьке на сон грядущий.

Он посмотрел на Беа с таким выражением, словно перед ним подожженная связка динамитных шашек.

— Для вашего же блага, надеюсь, это не то, о чем я подумал, — начал он весьма угрожающим тоном.

— Исаак, это моя подруга Беатрис, и, с вашего позволения, я хотел бы ей все здесь показать. Не волнуйтесь, она человек надежный.

— Семпере, я знавал грудных детей, у которых было больше здравого смысла, чем у вас.

— Мы только на минутку.

Исаак сокрушенно засопел, внимательно рассматривая Беа с почти полицейской подозрительностью.

— А вы знаете, что в данный момент находитесь в одной компании с умственно отсталым? — спросил он.

Беа вежливо улыбнулась:

— Кажется, я уже начинаю это понимать.

— Изумительная наивность. Вы знаете правила?

Беа кивнула, и Исаак, бормоча что-то себе под нос, пропустил нас, привычно вглядываясь в уличный мрак.

— Я был у вашей дочери Нурии, — сказал я как бы мимоходом. — У нее все в порядке. Много работы, но, в общем, все хорошо. Она передавала вам привет.

— Ну конечно, и парочку отравленных стрел в придачу. Вы совершенно не умеете врать, Семпере. Но все равно, спасибо за попытку. Давайте, проходите уже.

Он протянул мне светильник и принялся запирать входную дверь, не обращая на нас никакого внимания.

— Когда закончите, вы знаете, где меня найти.

Вдоль призрачных стен начинался бесконечный лабиринт книг, едва различимый в полумраке. От светильника под нашими ногами на полу расползались пятна мутного света. Беа, ошеломленная, остановилась на пороге. Я улыбнулся, узнавая на ее лице то же самое выражение, которое, должно быть, видел на моем много лет назад мой отец. Мы углубились в туннели и галереи лабиринта, открывшегося нашему взору. Метки, оставленные мной в последний раз, когда я приходил сюда, были на месте.

— Пойдем, я хочу что-то показать тебе, — сказал я Беа.

Пока мы шли, я несколько раз сбивался с пути, теряя собственный след, и нам приходилось возвращаться назад в поисках последней метки. Беа смотрела на меня со смесью тревоги и восхищения. Порой мой внутренний компас подсказывал мне, что мы потерялись в этом кольце спиралей, поднимавшемся к самому центру лабиринта. Но я снова и снова находил путь в запутанном клубке коридоров и подземных переходов, пока, наконец, мы не добрались до узкой галереи, казавшейся мостом в темноту. Я встал на колени возле самой последней полки и отыскал моего старого друга, надежно спрятанного за рядами томов, погребенных под толстым слоем пыли, которая блестела словно изморозь в лучах тусклого света. Я взял книгу и протянул ее Беа.

— Знакомься, это Хулиан Каракс.

— «Тень ветра», — прочла Беа, проводя пальцами по выцветшим буквам на переплете. — Я могу взять ее? — спросила она.

— Выбери любую, только не эту.

— Но это несправедливо. После всего того, что ты мне рассказал, я хочу именно эту книгу.

— Может быть, в другой раз. Только не сегодня.

Я взял у нее из рук книгу и поставил обратно.

— А я приду сюда без тебя и возьму ее, и ты ничего не будешь знать, — сказала она насмешливо.

— Ты ее и за тысячу лет не найдешь.

— Это ты так думаешь. Я видела твои метки и тоже знаю легенду о Минотавре.

— Исаак тебя не впустит.

— Ошибаешься. Я ему понравилась больше, чем ты.

— С чего это ты взяла?

— Умею читать по глазам.

Я, сам того не желая, почему-то ей поверил и постарался спрятать взгляд.

— Выбери любую другую. Вот, например, многообещающее название: «Свиньи центрального плоскогорья, знакомые незнакомцы: В поисках корней иберийской свиньи»,