если мне не удастся выломать эту дверь. Я иногда останавливался и прислушивался, — тогда я слышал за дверью шум переставляемой мебели; вдруг мне показалось, что стул упал и кто- то отворил окно.

Я обезумел при мысли, что Дженкинс так близок от меня; я решительно забыл и думать об опасности, грозившей мне, если я попаду в его руки; он, конечно, убил бы меня. Ведь я не был ни великаном, ни особенным силачом!

На мой отчаянный лай откликнулись, наконец, из верхнего жилого этажа; я взбежал до половины лестницы, потом бросился опять вниз. Как было мне созвать прислугу, и в то же время удержать Лору наверху? Она показалась на площадке в белом капоте, с распущенными волосами, которые она придерживала одной рукой, между тем, как сама перевесилась через перила и глядела вниз испуганными глазами.

— Собака взбесилась! — кричала Бесси. — Няня, вылейте на нее ведро воды.

Но няня оказалась благоразумнее своей хозяйки. Она поспешно сошла, волоча за собой одеяло, которое захватила нечаянно с постели; завязки ее ночного чепца развязались и болтались по бокам.

— Воры в доме, — закричала она: — собака их чует.

Она не подошла к двери столовой, но прямо прошла кверху и, отворив наружную дверь, стала громко звать на помощь.

— Полицейский! сюда скорей, режут! — кричала она.

Старуха подняла шум хуже моего. Я выскочил в отворенную дверь и пробежал дорожкой к калитке в ту самую минуту, как кто-то перепрыгнул через нее. Я еще громче залаял, зовя на помощь Джима, который должен был теперь услыхать, и, не задумываясь, перескочил через затворенную калитку на улицу вслед убегавшему вору.

Должно быть, я совсем взбесился, почуяв Дженкинса. Никогда еще я не приходил в такую ярость: я преследовал его с таким же озлоблением, как он сам прежде гонялся за моей матерью и за мной.

Старик Джим узнал мой лай и вскоре присоединился ко мне. Мы вместе пустились бежать по улице и на повороте увидали того, за кем мы гнались. Я злобно зарычал, наскочил на него и укусил за ногу. Он обернулся, и я узнал, несмотря на темноту, неприятное лицо моего бывшего хозяина.

Он очень, по-видимому, рассердился на Джима и на меня, потому что захватил горсть каменьев с мостовой и кинул ими в нас, произнося бранные слова. В эту минуту впереди нас раздался резкий свисток; ему ответил такой же свисток сзади. Дженкинс издал какой-то странный горловой звук и бросился в переулок.

Я испугался, что он скроется, и наскочил на него, но он откинул меня ногой к стене, причем нанес несколько ударов палкой, поднятой им на дороге. После того он, не переставая, бросал в меня камнями.

Но я не сдавался, хотя кровь из ран слепила глаза. Джим горячо за меня заступался.

Вскоре Дженкинс добежал до какой-то высокой стены. Он оглянулся и быстро полез через стену. Я не мог перепрыгнуть через такую высокую стену, и Дженкинс исчез за нею.

Мы побежали домой и увидали огни на нашей улице; люди перебегали от нашего дома к дому Дрюри; мальчики Морисы были тут же, они выскочили едва одетые и дрожали от холода. Кучер Дональд со взъерошенными волосами тоже суетился с фонарем в руках. В соседних домах показался свет; многие люди высовывались в окна и спрашивали, что такое случилось.

Мы с Джимом, как прибежали к своему дому, так и повалились в изнеможении. У Джима кровь струилась со спины, а я был весь покрыт ранами.

Нас скоро заметили наши хозяева и окружили нас. Госпожа Морис расплакалась, увидев в каком я находился положении. Она взяла меня на руки и пошла со мной в дом, а Джек увел Джима.

В гостиной подле камина сидели Лора и Бесси. Они обе тотчас принялись промывать нам раны и сделали перевязки, после чего мы улеглись на ковре у огня.

— Спасибо тебе Джой, — сказала Бесси. — Папа и мама будут благодарны тебе за то, что ты сберег их дом. Ну, что нового, Джек? — спросила она, когда мальчики вошли в гостиную.

— Полиция делала допрос Вашей няни и осмотрела весь дом. Знаете, что она предполагает? — говорил Джек в большом возбуждении.

— Что такое? — спросила Бесси.

— Вероятно вор собирался, взяв серебро, зажечь дом, потому что в столовой на полу нашли бутылку с керосином и коробку спичек.

Бесси даже вскрикнула от испуга.

— Итак, мы могли бы сгореть, — сказала она. — Ведь если б в столовой загорелось, то огонь легко бы перешел в другие комнаты.

— Конечно, — ответил Джек.

— Верно ли, что он хотел поджечь дом? — спросила Лора.

— Иначе нельзя объяснить появление бутылки с керосином, брошенной на полу вместе с мешком, в котором вор собрался, как видно, унести столовое серебро.

— Страшно подумать о том, что могло бы случиться, — заключила Бесси. — Милый, дорогой мой Джой! Ты, может быть, спас нам жизнь.

С этими словами она поцеловала меня в некрасивую, распухшую морду. Я никогда не забуду ее ласки.

После того я долго поправлялся, потому что был серьезно помят и ранен.

Раз в два года Морисы посылали своих детей на лето к друзьям и родным в деревню, чтобы дать им понятие о деревенской жизни и о прекрасном деревенском воздухе, — хотя и в Ферпорте воздух был очень хорош, и многие приезжали сюда на лето, но все-таки это был город. В первое лето моего пребывания в семье Морисов, Джек и Карл поехали к дяде в штат Верпонт, Нед и Вилли — к незамужней тетке, жившей в Белых горах, а Лора — к дяде в Лью- Гэмпшир.

Родители их проводили лето в городе, и на их попечении оставалась большая часть домашних зверей. Некоторые любимцы, однако, отправлялись со своими хозяевами: госпожа Морис позволяла детям увозить зверей только туда, где их любили, боясь в противном случае, что непрошенный гость надоест в доме и не встретит радушного приема.

Лора уехала раньше других, потому что она за зиму похудела и побледнела. Мы выехали в начале июня; я говорю мы, так как Лора объявила, что не расстанется со мной.

Вся семья провожала нас на железную дорогу. К моему ошейнику прицепили цепочку и повели меня к багажной кассе, где для меня были взяты два билета: один — прикрепили к ошейнику, а другой — Лора взяла себе. Меня ввели в багажный вагон и посадили на цепь у стены в углу. Я слышал, как господин Морис утешал Лору, говоря, что нам ехать недалеко, что со мной не случится ничего плохого.

На станции было очень душно и суетливо: люди бегали взад и вперед, то и дело