через очки.

— Мальчики, — сказала она, — видали ли вы когда-нибудь Джоя в таком волнении?

— Нет, мама, — ответили они.

Господин Морис, любивший меня больше всех других домашних зверей, пристально посмотрел на меня. Я подбежал к нему и положил ему на колени передние лапы.

— Слушай, мать, — обратился он к жене, — выпусти собаку.

— Хорошо, — сказала госпожа Морис, немного озадаченная.

— Джек, добеги до соседей с собакой, расскажи, какой она тут подняла вой и попроси от меня оставить ее с Лорой на ночь.

Джек схватил шапку и бегом пустился через улицу по дорожке, усыпанной щебнем, к дому господ Дрюри.

Они жили в большом белом строении, с деревьями в палисаднике и большим садом сзади. Это были богатые люди, принимавшие много гостей. Я часто издали видел нарядных дам и кавалеров, выходивших из карет и входивших в подъезд. Собак и вообще каких бы то ни было животных они не держали, так что мы не забегали к ним.

Джек передал меня девушке, явившейся на его звонок. Она улыбнулась, услышав его просьбу, и повела меня наверх.

На верхней площадке пожилая женщина укладывала большой сундук. Дама, стоявшая подле нее, закричала, увидав меня:

— Няня, няня! Смотрите, что это за гадкая собака? Откуда она явилась? Сусанна, прогоните ее скорей!

Я не шевелился, а девушка передала барыне то, что сказал Джек.

— Ну, это другое дело! — заметила дама, выслушав ее. — Если собака принадлежит Морисам, то это, наверное, благовоспитанное животное. Скажите молодому барину, что я очень благодарю его маму за то, что она позволила Лоре ночевать здесь. Скорей, няня, сейчас надо ехать!

Я тихонько вошел в гостиную и с радостью увидел мою милую Лору. Подле нее была чужая барышня, и они обе торопливо укладывали дорожную сумку.

Через минуту явился господин Дрюри, поднялась суета прощания, и господа уехали, а мы остались одни в затихшем доме.

— Няня, вы, верно, устали: ступайте спать, — сказала Бесси. — А вы, Сусанна, подайте ужин в столовую. Что ты хочешь кушать, Лора?

— А ты? — спросила Лора, смеясь.

— Горячего шоколада с бисквитом.

— И я хочу того же, — сказала Лора.

— Принесите еще пирога, Сусанна, — попросила Бесси служанку, — да захватите чего- нибудь для собаки. Я думаю, она охотно скушает кусок индейки, оставшейся от обеда.

Если бы у меня были уши, я бы их навострил при этих словах. Жаркое было для меня редким лакомством.

Какой вышел веселый ужин! Обе девушки сидели за большим обеденным столом, попивая шоколад и весело болтая, а я старательно глодал вкусные кости, не разбрасывая их с газеты, которую мне подстелила Сусанна.

Бесси, глядя на меня, смеялась до слез.

— Настоящий благовоспитанный господин, — говорила она про меня. — Посмотри, Лора, как он лапами придерживает кость, чтобы ничего не запачкать около себя. О, Джой, какая ты смешная собака! Не правда ли, ты доволен своим ужином?

— Однако, не пора ли нам спать? — сказала Лора, когда стенные часы в передней пробили одиннадцать.

— Пожалуй, пора, — отвечала Бесси.

— Где же будет ночевать собака?

— Не знаю, — возразила Лора, — дома он большею частью ночует в конюшне или в конуре Джима.

— Не приготовить ли ему постельку в кухне? — спросила Бесси.

Сусанна устроила мне отличную постель подле плиты, но я не хотел оставаться один на кухне; поэтому я громко залаял, как только меня заперли там.

Лора даже рассердилась на меня, но что же мне было делать с собой? Я пришел в этот дом с тем, чтобы охранять Лору, и не мог ее покинуть. Меня взяли наверх в спальную Бесси. Это была красивая комната с мягким ковром, в ней стояли две кровати. Девочки сдвинули их, чтобы продолжать разговор, лежа в постелях.

Я слышал, как Бесси сказала Лоре, перед тем как потушить свечку:

— Не пугайся, если тебе ночью послышатся шаги. Наша старушка-няня спит напротив нашей комнаты через площадку, она встает ночью и приходит смотреть, спокойно ли я сплю.

Поговорив довольно долго, девочки, наконец, заснули. Лора перед сном простила меня, дав мне лизнуть свою руку.

Я очень устал и сладко заснул на мягком меховом коврике подле кровати Лоры. Но как ни крепко я спал, а и во сне чутко прислушивался и то и дело просыпался.

Раз Лора разбудила меня, повернувшись в постели, в другой раз Бесси засмеялась во сне; кроме того, мороз скрипел деревьями.

Когда большие часы на верхней площадке били, я всякий раз тоже просыпался. Помню, они только что пробили какой-то час. Я вскочил. Мне снилось мое раннее детство: Дженкинс преследовал меня с большим кнутом, а я убегал от него. Даже наяву у меня еще тряслись ноги.

Я обошел комнату. Девочки спокойно спали. Я подошел к двери, ведущей на площадку. Из противоположной двери комнаты светился слабый огонек ночника. Я перешел туда, заглянул в щель двери и увидел нянюшку, которая крепко спала, тяжело дыша и что-то бормоча во сне.

После этого я вернулся на свое место и постарался заснуть, но сон не шел ко мне. Какое-то странное беспокойство охватило меня, и я все ходил по комнате. Потом я опять вышел на площадку и прислушался. Наконец, я решил сойти в переднюю, а потом уж лечь спать.

В этом доме везде были постланы такие мягкие ковры, что мои лапы неслышно ступали, как кошачьи, не то что на клеенке у Морисов. Я осторожно обошел переднюю, останавливаясь подле каждой двери и нюхая у щелей. Внизу не было ночников; везде было совсем темно, но вот из-под двери столовой показалась маленькая полоска света. «Странно, — подумал я, — не может быть, чтобы еще кто-нибудь ужинал. Ужин давно кончился, зачем в столовой свет?»

Я подошел к двери, и потянул носом воздух. Оттуда донесся до меня очень ясный человеческий запах. Еще минута, и я узнал человека по запаху. Там был Дженкинс!

Что делал этот злой человек в доме, где проводит ночь Лора?

Я из себя выходил от беспокойства и лаял изо всех сил, бросаясь на дверь столовой, скребясь в нее, стараясь ее отворить тяжестью моего тела. Мне казалось, что я с ума сойду,