(Порывисто.) Ну а тринадцать случаев? Значит, женщины лгали… Почему? (Он поворачивается к Сесили, которая спокойно спит.) Потому что они лелеяли бессознательное желание. Им хотелось бы, чтобы оно осуществилось. Сесили в самом раннем детстве была влюблена в своего отца… (Почти со злостью.) А я в кого? (Пауза.) Была эта поездка… эта поездка…
Ночь, сорок лет назад.
Старенький железнодорожный вагон, битком набитый пассажирами.
Якоб Фрейд, еще довольно молодой, сидит рядом с госпожой Фрейд, которая держит на коленях ребенка двух лет (Зигмунда). Поезд проходит мимо металлургического завода. В ночи видны красные всполохи. Спящий ребенок просыпается и кричит. Дремлющие пассажиры резко открывают глаза.
Госпожа Фрейд. Зигмунд! Маленький мой! Тише!
Увидев мать, ребенок начинает гладить ее своей ручонкой по шее и под бородку и, довольный, снова засыпает.
Поезд въезжает в вокзал. Останавливается. Пассажиры встают, достают из багажных сеток чемоданы. Перед стойкой отеля: полусонный портье снимает с табло два ключа
Якоб. Комнаты на двоих нет?
Портье отрицательно качает головой.
Якоб (обращаясь к жене). Займи с малышом большую комнату, а я устроюсь в мансарде.
Чуть позже.
Ребенок, которого сморила усталость, уже спит в кровати маленького гостиничного номера. Мы рядом с ним, у изголовья, и видим, как перед туалетным столиком раздевается госпожа Фрейд.
Отель рядом с вокзалом: слышится пыхтение паровозов, и вдруг громкий свисток, который будит ребенка.
Ребенок открыл глаза, и мы почти его глазами видим в полутьме, как высокая, прекрасно сложенная женщина сбрасывает нижнее белье и, оставшись обнаженной, намыливает лицо, плечи и шею. Потом надевает ночную рубашку.
В дверь стучат.
Она набрасывает халат.
Госпожа Фрейд (шепотом). Кто там?
Она открывает дверь. Появляется Якоб.
Его волнует красота жены.
Голос Якоба за кадром. Как ты прекрасна! Ты любишь меня?
Госпожа Фрейд. Да.
Якоб (властным тоном, который совсем ему не свойствен и объясняется возникшим желанием). Ты моя?
Госпожа Фрейд. Да.
Якоб. Пошли! Моя комната рядом.
Госпожа Фрейд. Я не могу оставить малыша одного.
Якоб. Какого малыша? (Поворачивается к маленькому Фрейду, который мгновенно закрывает глаза.) Он спит. (Не терпеливо торопит ее.) Иди ко мне! Ненадолго! Иди!
Они уходят, тихо прикрыв дверь.
И тут ребенок открывает глазки, машет ручонками и кричит.
Голос Сесили за кадром (заглушая вопли ребенка). Доктор! Доктор!
Кадр исчезает. В комнате Сесили. Она проснулась и тревожно смотрит на Фрейда.
Сесили. О чем вы думаете?
Фрейд. О своем прошлом.
Сесили. Я хотела убить свою мать?
Фрейд. Да. Или, точнее, этого хотели не вы, а девочка Сесили, которая «воскресла» и узнала, что выгоняют Магду.
Сесили (с отвращением). Девочка Сесили была маленьким чудовищем.
Фрейд. Нет. Она была ребенком. И все. Я победил, Сесили. По-моему, благодаря вам я понял нас, понял нас обоих. И понял, что я могу нас излечить (Пауза.) Вы знаете миф об Эдипе?
Сесили. Он убил своего отца, женился на своей матери и выколол себе глаза, чтобы больше не видеть дела рук своих. Правильно?
Фрейд. Каждый человек – Эдип. (Пауза.) Я должен рассказать вам немного о себе. При неврозах, я считал, виновны родители и невинны дети. Это объясняется тем, что я ненавидел своего отца. Теперь надо перевернуть понятия.
Сесили. Значит, виновны дети!
Фрейд(сулыбкой). Никто не виноват. Но именно дети…
На экране – комната в отеле.
Мать Фрейда тихо открывает дверь, бесшумно подбирается к постели.
Фрейд. Я обожал мою мать: она кормила меня грудью, ласкала, она брала меня к себе в постель, и мне было тепло. (Сняв халат, она ложится рядом с ребенком, а тот, закрыв глаза, словно во сне, прижимается к ней и каким-то ревнивым жестом обнимает ее за шею.) Я любил ее во плоти. Сексуально.
Кадр исчезает.
Мы снова в комнате Сесили.
Сесили. Вы хотите сказать, что я была влюблена в отца?
Фрейд (говорит, словно с самим с собой; кажется, что он почти уснул). Я ревновал к отцу потому, что он обладал моей матерью. Я одновременно и любил, и ненавидел его.
Сесили слушает, но как бы переводя слова Фрейда на себя: ведь она слышит рассказ и о себе самой.
Сесили. Я ревновала. Да. Он ее любил. Магда всегда доставляла мне удовольствие, отец не дорожил ею, и потом он унижал мою мать в нашем же доме. Я была соучастницей этого.
Фрейд. Мой отец был мягким и добрым, глубоко порядочным. Я обвинял его в слабости. Мысленно я считал его трусом. Мне хотелось бы иметь отца столь же сильного и сурового, как Моисей.
В какой-то комнате старый, ласковый и тихий Якоб сидит на стуле, покуривая трубку.
В то мгновение, когда за кадром раздается голос Сесили, госпожа Кёртнер с глубоко печальным лицом садится на другой стул.
Голос Сесили за кадром. Она была несчастна. Она казалась мне
