соседней улице.

В конце концов я устал бродить. К тому же меня раздражало смутное подозрение, что я хожу по кругу, как заплутавший в лесу грибник. Стеклянная дверь одного из кафе, украшенная вывеской «Салон», показалась мне достаточно привлекательной; мягкий желтый свет и сладкий ванильный запах, льющиеся из открытого окна, окончательно решили дело.

Я снял полумаску, вывернул наизнанку Мантию Смерти — так, чтобы она стала похожа на обычный черный плащ. Немного подумав, снял и тюрбан: слишком уж экзотический головной убор! Поколебавшись, сунул тюрбан и полумаску в кусты: авось не сопрет никто, а сопрет — и черт с ними!

Закончив нехитрую процедуру превращения своей внешности в более-менее обыденную, я решительно толкнул дверь и вошел в маленькое теплое помещение.

Здесь почти никого не было, только два старика за столиком в углу играли — судя по форме доски и перестуку костей, в нарды. Невысокая белокурая женщина за стойкой рассеянно протирала и без того чистые стаканы.

Я пересек помещение, взобрался на высокий деревянный табурет и заговорил с хозяйкой «Салона» — сам не знаю, с какой стати. Скорее всего, я просто чертовски устал молчать. Настолько, что даже не задался вопросом: а поймут ли меня? Впрочем, путешествия между Мирами тем и хороши, что знание иностранных языков тут редко требуется: всегда почему-то оказывается, что словари и переводчики без надобности. Ну или почти всегда…

— В юности я мечтал держать именно такое кафе, как у вас, — сказал я. — И твердо решил, что мое кафе будет работать всю ночь, до рассвета… Кстати, ваш «Салон» открыт до рассвета?

— Почему именно до рассвета? — спросила она. Вполне доброжелательно спросила, но, как мне показалось, равнодушно. Однако я был рад уже тому, что меня не послали к чертям собачьим. Меня понесло.

— Потому что на самом дне долгой зимней ночи открытое кафе, окна которого гостеприимно источают леденцовый желтый свет, а из-за неплотно прикрытой двери доносится аромат свежего кофе, — это гораздо больше чем просто кафе. Это спасательная станция, контора по мелкому ремонту разбитых сердец, пункт раздачи таблеток от одиночества…

— Забавно, что вы так говорите, — мягко перебила она. — Вы не поэт, часом?

— Был когда-то, — неохотно признался я.

— Если вы были поэтом, значит, когда-нибудь снова им станете, — вздохнула хозяйка. — Это неизлечимо. По себе сужу. И не только по себе.

— Извините, я сам не знаю, с чего это меня так развезло, — смутился я.

— Не нужно извиняться, — улыбнулась она. — Вы очень хорошо говорили. Просто здесь нет ни ночей, ни рассветов, к этому вам придется привыкнуть. Вы ведь совсем недавно в городе?

— Недавно, — кивнул я. — Всего пару часов.

И, помолчав, решительно прибавил:

— И ненадолго.

— Ненадолго? — недоверчиво повторила она. Сочувственно покачала головой и неожиданно ласково спросила: — Вам чего хотелось бы? Кофе? Чаю? Горячего шоколада? Или покрепче чего-нибудь? Не стесняйтесь, заказывайте.

— А такие деньги вы принимаете? — с сомнением спросил я, извлекая из кармана корону.

— Я принимаю любые деньги, если клиент непременно желает заплатить, — отмахнулась она. — И не требую денег, если клиент платить не хочет. Здесь деньги не нужны, хотя некоторые любят набить ими карманы, перед тем как выйти из дома, — так дети берут на прогулку любимые игрушки. Знаете, как я расплачиваюсь со своими поставщиками?

— Как?

Я слегка смутился. Мне вдруг показалось, что сейчас эта милая женщина заявит, что ей приходится оказывать поставщикам интимные услуги.

— Я говорю им спасибо, — невозмутимо объяснила она. — Доброе слово — единственная валюта, которая здесь высоко котируется, — и, лукаво прищурившись, спросила: — А вы что подумали?

— То, что на моем месте подумал бы любой дурак, — улыбнулся я. — Сделайте мне горячего шоколаду. Это он пахнет ванилью?

— Ванилью, скорее всего, пахну я сама, — усмехнулась она. — И еще булочки, которые я пекла перед вашим приходом. Хотите попробовать?

Я было закивал, но тут дверь кафе распахнулась и на пороге появился сэр Джуффин Халли собственной персоной.

Шеф уставился на меня, как смотрел бы школьник на живого Санта-Клауса, не в силах поверить, что он действительно существует.

Я опомнился первым.

— Уже не надо ни шоколада, ни булочек, — сказал я хозяйке. — Мне необходимо переговорить с этим господином.

— А, так вы знакомы с Чиффой? — обрадовалась она. — Ну надо же! Ничего, напробуетесь еще моих булочек, я их часто пеку.

Я не стал говорить ей, что не собираюсь задерживаться здесь до следующей партии булочек: зачем огорчать хорошего человека? Благодарно улыбнулся, кивнул, слез с табурета и поспешил к Джуффину. Тот, кажется, только-только пришел в себя.

Радости на его лице, однако, не было. Шеф смотрел на меня с неподдельным сочувствием, как на тяжело больного, который еще не ознакомился с заключением врачебного консилиума.

— Как ты сюда попал, Макс? — наконец спросил он. — Ума не приложу, как ты мог здесь оказаться? Это Мёнин?

— Нет, — гордо ответствовал я. — Это Йонохская печать. Знаете, что это такое?

— Не припоминаю, — нахмурился шеф. — Расскажи-ка… Впрочем, нет, не здесь. Пойдем лучше ко мне. Я живу неподалеку.

— А может быть, сразу домой, в Ехо? — предложил я. — Вы ведь хотите вернуться, я правильно понимаю? Мне почему-то все время казалось, что вы хотите вернуться, но не можете. Или все это вздор, и я, дурак, зря действую вам на нервы?

— Нет, Макс, ты не дурак. Ты все очень правильно понимаешь. Я хочу вернуться в Ехо, — мягко сказал Джуффин. — Другое дело, что это не так уж просто. Ты еще не понял, куда попал? Это же Тихий Город.

— И что с того? — небрежно спросил я. — Тихий… Да, действительно вполне тихий городок. Но с какой стати…

Тут я осекся, потому что вспомнил. Когда-то давно Джуффин рассказывал мне про Тихий Город.

Из его слов следовало, что Тихий Город — это самое жадное место во Вселенной, которое обожает заманивать в свои стены усталых странников, скользящих через Хумгат.

— Попасть сюда легче легкого. Как правило, это происходит помимо нашей воли и как бы само собой, — вздохнул шеф. — А вот покинуть Тихий Город почти невозможно.

— Слово «почти» мне нравится, — я пытался быть оптимистом.

— Мне тоже. Только имей в виду, нашему с тобой приятелю Мёнину понадобилось Магистры знают сколько тысячелетий, чтобы найти дорогу домой.

— Выкрутимся как-нибудь, — упрямо сказал я. Моя вера в силу Йонохской печати была непоколебима. — А что, магия тут совсем не действует, да? Я пытался послать вам зов, но…

— Здесь не может быть никакой магии, кроме магии самого Тихого Города, — подтвердил Джуффин. — Счастье еще, что это место скорее доброе, чем злое — если забыть о том, что оно удерживает в плену всех своих обитателей. Но, по крайней мере, не мучает. Скорее наоборот, старается порадовать. Твои соотечественники вполне могли бы счесть Тихий Город раем… А вот и мой дом.

Дом, на который он указывал, ничем не отличался от других двухэтажных домов квартала. Деревянный забор был выкрашен в зеленый цвет и увит плющом; вдоль тропинки, ведущей к дому, толпились пушистые вечнозеленые кустики. В ветвях деревьев щебетали птицы. Что ж, для тюрьмы очень даже неплохо.