Он целовал ее, словно припоминая соответствующие инструкции из какой-то книги. Сначала приблизил к ней свои плотно сомкнутые губы, затем, через тот же промежуток времени, наклонил его под нужным углом. Далее Мейбел почувствовала, что кончик его языка упирается в ее губы… Она отшатнулась.
Хорас издал короткий беззвучный смешок.
— Ты права, дорогая. Нельзя забывать, где мы находимся: в любую минуту может кто-нибудь войти. Мне следовало бы быть более сдержанным. Это моя обязанность — контролировать ситуацию.
Тоже мне великий любовник! — мысленно съязвила Мейбел. Можно подумать, я была так возбуждена, что чуть не уложила его на холодные плитки пола.
— Да-да, мы не должны забываться, — поддержала его Мейбел, и неожиданно на нее снизошло озарение: она поняла, как остановить его дальнейшие поползновения. — Видите ли, Хорас, Джереми и я… ну, мы обнаружили, что после всех этих лет между нами еще что-то осталось…
Конечно, осталось: раздражение, недоверие, опасение, про себя продолжила монолог Мейбел.
Хорас в удивлении уставился на нее.
В этот момент в ее поле зрения попал дверной проем. Мгновенно нахлынувшие подозрения заставили Мейбел внимательнее посмотреть на дверь.
Джереми. Его рука все еще лежала на двери, которую он уже открыл.
Мейбел затрепетала. Что он слышал? И много ли видел?
— Дорогая, — промурлыкал Джереми, — знаю, мне не следует отвлекать тебя от работы, но ты забыла оставить мне сегодня утром ключ.
Он подошел к столу, запустил руку в боковой кармашек ее сумочки и вытащил связку ключей.
Мейбел не могла не отдать должное его наблюдательности: значит, вчера вечером он заметил, где она носит ключи.
У Хораса был такой вид, будто Джереми извлек из сумки Мейбел живого белого кролика.
— Я буду ждать тебя дома. — Голос Джереми упал почти до шепота, однако Мейбел поняла, что уровень громкости этого шепота был хорошо просчитан: Хорасу полагалось услышать каждое слово. — А пока, только чтобы освежить воспоминания о прошедшей ночи…
Он целовал ее не торопясь, с уверенностью многолетнего любовника, и, только когда у Мейбел чуть не остановилось дыхание, Джереми отпустил ее, небрежно отсалютовал Хорасу и вышел из кабинета.
Спустя несколько секунд, Мейбел поняла, что ключи он унес с собой.
В комнате повисла мертвая тишина. Мейбел была огорошена, Хорас тоже стоял, будто громом пораженный. Она прислушивалась к гулким быстрым шагам Джереми по деревянной лестнице — он явно не хотел задерживаться в этих пределах — и старалась вспомнить, как надо дышать.
Первым пришел в себя Хорас.
— Ты сказала: «что-то осталось»?..
— Мне очень жаль, — мягко отозвалась Мейбел. — Я пыталась вас предупредить…
Только услышав свои слова, Мейбел осознала: она как будто давала Хорасу понять, не говоря об этом прямо, что они с Джереми собираются восстановить свой брак. Конечно, выразись она более определенно: «Мы решили попробовать начать все заново… мы решили, раз уж так получилось, не расторгать наш брак», — неожиданно разгоревшийся пыл Хораса сразу поостыл бы, но ей не хотелось лгать. Рано или поздно эта ложь непременно выйдет наружу. Вот если бы можно было как-то намекнуть, только намекнуть, что они, скажем так, пришли к определенному соглашению, тогда другое дело.
Но как ты собираешься объяснить Хорасу, почему до сегодняшнего дня не виделась с Джереми? — неожиданно пришло в голову Мейбел. А, ладно, решила она, что-нибудь придумаю. Но сделать это нужно до того, как мне начнут задавать вопросы. Хорошо бы прямо сейчас убедить Хораса, что его ухаживания бесполезны. Тогда он просто перестанет меня замечать и снова погрузится в чтение личных дел, выискивая следующую кандидатуру на роль первой леди университета. И никому не придет в голову интересоваться моим состоявшимся или не состоявшимся разводом.
— Я не могу осуждать его за то, что он не хочет с тобой расставаться, — сказал, наконец, Хорас.
Мейбел с облегчением вздохнула.
Значит, место первой леди опять вакантно. Конечно, временами Хорас просто невыносим, но, надо признать, человек он благородный и умеет проигрывать, подумала она.
— Очень приятно, что вы меня понимаете, сэр.
— Не мне винить его, дорогая, поскольку сам я чувствую то же, что и он. Теперь, когда я понял, что… что люблю тебя, Мейбел, я не в силах от тебя отказаться.
Мейбел изумленно уставилась на Хораса. Что же еще должно произойти, чтобы этот мужчина отстал от нее? Разве что рухнет, наконец, крыша Рэнсом-Холла, которая уже многие годы собирается упасть, и тем спасет ее?
Она с надеждой подняла глаза к потолку. Нет, крыша падать не собиралась. Рассчитывать приходилось только на себя.
— Послушайте, Хорас, то, как вы ведете себя в этой ситуации, вряд ли может принести вам победу.
— Но мы не в равных условиях, Мейбел. У Стейтона есть шанс, в то время как у меня…
Неожиданно в Мейбел будто что-то взорвалось, и она, не раздумывая, прервала назойливого поклонника:
— Если вы начнете соперничать из-за меня с Джереми, уверяю вас, он не пожертвует университету ни цента.
Конечно, он и не собирается ничего жертвовать, но Хорасу знать об этом не обязательно, решила она.
Мейбел не очень надеялась, что подобное предположение заставит Хораса одуматься, однако результат превзошел все ее ожидания. Она была поражена, как быстро с его загорелого лица исчезло самоупоенное выражение.
— О, — проговорил Хорас, и в его баритоне снова проскользнули визгливые нотки, — ты думаешь, что он мог бы… ну да, я понимаю. Ты хочешь вернуться к нему, чтобы убедить его быть более щедрым к университету.
Значит, моя идея сработала, с удовлетворением подумала Мейбел, но вслух торопливо проговорила:
— Не знаю, не знаю… В таком деле вряд ли можно что-то гарантировать.
— Разумеется, — согласился Хорас. — Но подумать только: его бизнес стоит сотни миллионов! Если он выделит лишь семь процентов от этой суммы…
Мейбел, можно сказать, увидела, как в его мозгу заработал калькулятор.
Хорас вскинул голову.
— Мейбел, это акт исключительного, высокого самопожертвования.
Он действительно поверил, что я иду на эту сделку только для того, чтобы заполучить для университета миллион долларов! — изумилась Мейбел. Впрочем, чему удивляться, тут же напомнила она себе: ради университета, точнее — ради карьеры, он готов на все. Он сделал мне предложение прежде всего потому, что я показала себя хорошей хозяйкой, достойной представлять его, то есть университет. Потому он не видел ничего особенного в браке, основанном на деньгах.
— В таком случае, — предупредила она, — вам придется все предоставить мне. И ни слова Джереми. Если он хоть что-нибудь узнает о нашем договоре, считайте, все пропало.
— О да, разумеется. Ни слова. Я во всем полагаюсь на тебя, дорогая.
И Хорас довольно потер руки: возможно, он уже планирует, как распорядиться щедрым даром, неприязненно подумала Мейбел.
— Следует предупредить и попечительский совет, — добавила она. — Если на Джереми начнут давить, ну хотя бы без конца намекать, как нам нужен стадион, ничего хорошего это не принесет.
Хорас с отсутствующим видом кивнул. Продолжая кивать, он открыл дверь кабинета и вышел, даже забыв попрощаться.
— Настолько влюбился в меня, бедняжка, — пробормотала Мейбел. — Нет, мне определенно нужно развивать вкус: что за мужчины ко мне липнут?..
