— Иду.

Он выключил свет в кабинете и прошел через длинный коридор. В ночное время коридоры тихи и спокойны так же, как улицы. Впрочем, здесь и днем не бывает суеты.

Офицеры задействованной группы собрались в самом большом кабинете отдела.

— Садитесь. Докладывайте, — генерал кивнул на приветствие и сам сел за стол, положив на столешницу руки вниз ладонями, как прилежный первоклассник. Такая поза помогает сосредоточиться не хуже, чем стояние лицом к окну. Это он знал из опыта. Окно в этом кабинете выходит во внутренний двор. А его наблюдать Легкоступов почему-то не любит.

— Неприятности. Большие... — сказал подполковник Сазонов, тщательно пряча глаза.

Что пришли неприятные вести, генерал понял еще раньше. По обстановке, царящей в кабинете, по напряженным лицам сотрудников.

— Ну-ну...

— Товарищ генерал, вы когда расстались с майором Морозом?

— Перед отлетом. Он посадил меня в машину, а сам отправился на вокзал. Что-то случилось с майором Морозом? — Легкоступов насторожился.

— Есть основания так предполагать.

— Не тяните кота за хвост... Рассказывайте.

— Пока вы летели, пришло сообщение. Обходчиком пути рядом с железнодорожным полотном обнаружен раненый мужчина. Огнестрельное ранение под основание черепа.

— Ночью обнаружили?

— Обходчик, слегка навеселе, возвращался со станции в свою будку. И наткнулся на раненого. Будка была рядом, там связь. Обходчик сразу вызвал милицию и медиков. Мужчина скончался в машине «Скорой помощи». До больницы не довезли.

— Что говорит милиция?

— Документов при раненом не обнаружено. Но...

— Что?

— В кармане найдена дискета от компьютера, завернутая в черновик акта на списание патронов. Акт исполнен майором Морозом. Очевидно, из-за какой-то помарки или неточности пришлось его переписать. В заголовке присутствует название управления. Стала ясной причастность погибшего к нашему ведомству. Сразу подключили оперативную группу местного управления ФСБ. Выяснили, что майор Мороз сел на поезд, который проходил мимо места находки за сорок минут до того.

У генерала зло сузились глаза.

— Есть еще какие-то данные? Что было на дискете?

— Ни милиции, ни нашим местным сотрудникам раскрыть файл не удалось. Предполагают, что использовался шифр или какая-то редкая программа.

— Дальше. Перед смертью раненый приходил в сознание?

— Он сознания не терял, но был в очень тяжелом состоянии. Врач «Скорой помощи» говорит, что перед смертью все рвался сообщить, что ехал на юг.

Врач понял так, что мужчина собрался где-то на южном курорте отдохнуть, а вот теперь отдых срывается. И потому не очень прислушивался к невнятным словам.

— Какой, к черту, отдых...

Легкоступов встал и все же подошел к окну. Эмоции вырвались у него непроизвольно. Обычно он не позволял себе такого. И сейчас, глядя в темное окно, старался взять себя в руки.

— Пошлите двух человек для участия в следственных мероприятиях, — сказал Геннадий Рудольфович, не оборачиваясь. И еще одна мысль неожиданно пришла ему в голову: — На юг собрался? Отдыхать? Передайте-ка туда немедленно — пусть проверят возможность причастности капитана Югова. Пусть утра не дожидаются. Прямо сейчас. Впрочем, там уже почти утро...

— Кто такой капитан Югов? — спросил Сазонов. — Из местных?

— Пьяница, которого к нам приставили. Пусть обязательно проверят каждый его шаг...

— Юг... Югов... Возможно... — согласился подполковник. — Врач мог ошибиться. Проверим.

После такого сообщения, даже если уже все сказано, хотелось снова выяснять и выяснять подробности, даже зная малую информированность сотрудников отдела. Больно ударило сообщение. Но Геннадий Рудольфович взял себя в руки.

— Что с Ангелом? — без задержки перешел он к следующему вопросу.

Докладывать начал майор Соломин:

— Мы получили сообщение слишком поздно. Дежурный успел только предупредить сотрудника в аэропорту Домодедово. У нас там только один человек дежурит. Но у дежурного не было фотографии Ангелова, а в факсе у него кончилась бумага. Передавать на чужой факс фотографию не стали. По внешнему описанию из всех пассажиров подходило три человека. Сотрудник не мог проследить их всех. Единственно, двоих встречали машины, он записал номера, один растворился в толпе и пропал. Наш сотрудник подозревает, что третий сделал это очень умело — профессионально. Номера встречающих автомашин мы проверили. Одна принадлежит торгово-закупочной фирме, вторая — частная. Владелец — женщина, но за рулем был мужчина. Подробности можно выяснить только с началом рабочего дня.

— Выясняйте. Ангела мне из-под земли достаньте. Ему нечего делать в Москве. Предупредите всех наших сотрудников и осведомителей в аэропортах и на вокзалах. Раздайте фотографии. Он должен вскоре вылететь или выехать отсюда. Следите.

— У нас не хватит людей, — пожаловался майор. — Разрешите привлечь милицию?

— Никакой милиции. Это абсолютно исключено. Милиция вообще не должна знать, что мы этим человеком интересуемся.

Югов не вышел, а выскочил из поезда на первой же станции, как договаривался раньше с Захватовым и как настаивал Ангел. Выскочил, хотя ему так хотелось куда-то ехать, бежать — далеко- далеко. Спрятаться. Но пришлось выйти так быстро. И предстояло так же быстро вернуться в город. Чтобы никто не заметил его отсутствия. Хорошо хоть багажа с собой не было. Капитан уже почти протрезвел, но наступил более тяжелый момент — подошло похмелье и связанный с ним неизбежный комплекс страха. Руки у Аркадия тряслись, и казалось, что все смотрят на него, зная, что этот человек меньше часа назад застрелил и выбросил с поезда майора ФСБ. Голова соображала плохо, трудно было сосредоточиться и выработать правильную линию поведения, чтобы свести концы с концами.

Он перешел через рельсы соседних путей к зданию станции. Зал ожидания оказался закрытым. На перроне никого не было. Только светилось сквозь толстую решетку из арматуры маленькое окошко в кассе.

Югов подошел. Спросил, когда будет электричка. Оказалось, осталась только одна, последняя, и будет она через сорок минут. Он купил билет, чем удивил зевающую кассиршу — в это время суток билеты никто не покупает по той причине, что ночью все контролеры уже мирно спят. Сунул билет в карман и вышел за здание на небольшую пристанционную площадь. И сразу попал совсем в иной мир. Этот мир в первый момент испугал, потому что показался чрезвычайно оживленным, а ему хотелось одиночества, в котором можно скрыть свой страх. Но уже через минуту окружающее и успокоило, потому что стало вдруг понятно, что жизнь продолжается, что все события могут пройти мимо него стороной, не задев карающей жестокой лапой.

Здесь уже ходили люди, торговали ларьки, и вообще казалось, что все идет своим спокойным чередом. Капитан снова вспомнил о своем похмельном синдроме, подошел к ларьку и купил три бутылки пива. Осмотрелся, где бы пристроиться, чтобы выпить. Не хотелось стоять здесь же — у всех на виду. И отошел в кусты. Откуда-то в пяти метрах от него вынырнули три помятых бомжа — в последние годы непременный атрибут всех вокзалов и станций. Физиономии недобрые, глаза колючие, и кого-то эти типы могли в ночное время испугать. Югов тут же вспомнил, что перед ларьком доставал деньги. Много денег, потому что рубли лежали в одном кармане с полученными от Захватова в виде аванса долларами. Но ему бомжи были не страшны. Капитан недолго думая достал пистолет, отвел кожух в заднее положение и поднял стопор. Открывашка для бутылок готова. И он тут же воспользовался ею. А пистолет сразу перевел в нормальное положение и сунул в подмышечную кобуру. Бомжи все видели. Остановились в стороне. Намек поняли.