— Легкоступов «вел» с твоей помощью меня, а ты, в свою очередь, «вел» Легкоступова?

— Да.

— Интересно получается. Ладно. Живи... — напутствовал я его и ушел в свой вагон, взяв по дороге у проводницы стакан с чаем.

За столом в купе ужинала моя объемистая соседка. И я сел с краешку, чтобы не мешать. Через минуту капитан проковылял мимо открытой двери по коридору. Не заглянул. Хоть это сообразил. Я посмотрел ему вслед. Югов словно состарился. Плечи сгорбились, и походка ковыляющая. Давит на него психологическая нагрузка непомерно. Должно быть, он сталкивался со смертью не раз — такая уж служба. Но впервые сам держал в руках чужую жизнь. И ноша оказалась не по нему. Это случается со многими. Сначала тяжело. Потом у большинства проходит.

Соседка долго утоляла голод. Наконец устала жевать, взяла полотенце и ушла умываться. Я переоделся и, поскольку время уже было позднее, завалился спать, так и не допив свой чай. Слишком трудной была предыдущая ночь, чтобы меня мучила бессонница. Даже после сегодняшнего происшествия в тамбуре соседнего вагона я не занервничал. Это хорошо. Не будет голова болеть.

А проснулся рано утром от храпа соседки. Парни на верхних полках спали тихо. А она просто захлебывалась собственными звуками. Впечатление было такое, будто бегемоты на болоте в футбол играют. И под их мощными лапами грязь хлюпает.

Я настойчиво постучал по столу. Женщина проснулась. Храпеть перестала и сразу ощупала поясную сумку, которую даже на ночь не решилась снять и спрятать под полку, на которой спит — вдруг найдется тяжелоатлет-рекордсмен, так нежно ее поднимет, что она не проснется, и сумку стащит. Сумка оказалась на месте. Соседка успокоилась, подняла голову и посмотрела на дверь. Должно быть, подумала, что стук раздавался оттуда. Но повторно никто не постучал, она повернулась на бок и благополучно уснула.

Я уже выспался. Но остался лежать с закрытыми глазами, заново прогоняя перед собой всю картину предстоящего и вспоминая прошлое.

Поезд приходит на место в час дня. Остановиться мне есть где. Не придется тратить время на поиски безопасного жилья. Это уже легче. Поэтому сразу по приезде примусь за дела.

Работа в этот раз предстоит нелегкая. И я не зря запросил с Труповоза солидную сумму. Рассчитывать на простой ход не стоит. Не получится. Таманец давно ждет удара в свои ворота. В городе криминогенная обстановка сложная. Он у всех на виду или, по крайней мере, на слуху и потому очень себя бережет. И знает, что с ним постараются рассчитаться. Я хорошо помню свой двухмесячной давности приезд в город. Тогда трижды встречался с Таманцем лично. Он хотел контролировать все детали моей работы. Дал мне двух своих ребят, которые обеспечивали разведку. Толковые, надо сказать, парни. Оба Афган прошли, и нам было о чем поговорить, что вспомнить. Хорошо они помогли. У Труповоза таких нет.

Тогда я сделал красивую операцию. Я люблю работать красиво и сложно. Иначе интереса в своей деятельности не вижу. Кто-то предпочитает простые и безопасные варианты. Снайпер, например, в состоянии решить многие проблемы. Где-то и снайперов используют. И платят им копейки. Но далеко не все и не так качественно работают, как могу работать я. Уровень киллера всегда определяется длиной дистанции. Чем ближе стоишь к клиенту, тем выше твой профессионализм. Это общепринятое мнение. Но никто из заказчиков не знает, что профессионализм сказывается в первую очередь в другом. В умении «красиво уйти» с места работы. Даже в боксе выход из ближнего боя — серьезная вещь, и нужны навыки, чтобы не получить случайного удара. В моей профессии случайный удар или выстрел могут все решить. Я пока справляюсь с задачей...

Таманцу в тот раз необходимо было продемонстрировать силу. Красиво продемонстрировать. Дерзко. Эффектно. Новые люди появились там, где он считал себя хозяином. Сильные парни, не считающиеся с авторитетами и договоренностями. С одной стороны, это походило на беспредел. Но их беспредел не касался посторонних, и потому их нельзя было отнести к беспредельщикам полным и организовать по этому поводу сходку, чтобы поставить новичков на место. Они оттеснили сначала более слабых конкурентов Таманца, которым он давал худо-бедно существовать, потом стали подпирать и его самого. Несколько раз дело доходило до перестрелки. И Таманец потерял пару своих парней.

Теперь нужна была демонстративная акция. У него не было своих ребят, которые могли бы организовать подобное дело. Пробовали, не удалось. Еще двое получили по паре пуль, а двоих повязали менты. Тогда по рекомендации Труповоза, с которым Таманец иногда сотрудничает, он и пригласил меня. Сам пригласил. Приезжал к нам, три часа мы обстоятельно беседовали. Он пытался выяснить у меня подробности других моих акций. Наивный. Так я ему и выложу... Если я хоть что-то расскажу, то он сам от меня потом избавится. Без лишних разговоров. Узнают другие, тоже постараются. И будет большая облава на Ангела в камуфляже. А я человек заметный. Мне прятаться трудно.

И я другое рассказывал. Про Афган, про Вьетнам и Анголу, про Никарагуа и Сальвадор. И даже про работу в старушке Европе. Были и там акции. Аккуратные и хитроумные. Например, поведал я про ремонт дороги, пересекающей натовскую военную базу в Баварии. После этого ремонта, проводимого турецкими дорожными рабочими, с двух танков пропали экспериментальные прицелы...

Таманец улыбался. Как всякий настоящий мужчина, он такими историями интересовался. И мы сговорились.

До этого я не поднимал гонорар выше пятнадцати тысяч баксов. Таманец сразу предложил двадцать. Сам предложил. Я без суеты согласился. И не только из-за денег. Так Таманцу с милой улыбкой и объяснил:

— У меня такая, понимаешь, жизненная позиция: миром, я считаю, должно править добро. И люди должны жить спокойно. Богато и спокойно. Все. А люди типа тебя и Труповоза им этого покоя не дают. Вы желаете быть богатыми за счет бедности остальных. И те парни, с которыми ты хочешь разобраться, — они из той же серии. Ваши. Вот я и взял на себя неприятную миссию — чуть-чуть по принуждению, — глянул я в сторону Захватова, — но взял. Освобождаю мир от подобных вам людей. Улавливаешь ситуацию? Кто-то завтра «закажет» мне тебя или Труповоза. Я «заказ» выполню. Чтобы мир от вас очистить. Это дело принципа. И никогда я не буду убивать людей обыкновенных. Которые простенько живут, не за счет других. Только если они мне помешают нечаянно. Тогда уж никуда не денешься. А специально или за деньги — не буду...

— Такие никому и не нужны, — засмеялся Таманец.

— Неправда, — я не согласился. — Мне однажды предлагали семнадцатилетнего парня убрать. Полста «лимонов» сулили «деревянными». В старых деньгах. Парень — студент. И нечаянно оказался каким-то свидетелем. Дело простое. Легко можно было сделать. В те времена полета «лимонов» даже в «деревянных» хорошо стоили — однокомнатная квартира. Я не только отказался, я еще и парня две недели у себя дома прятал.

Таманец только посмеялся, изображая словно из камня вырубленной физиономией властное добродушие. Красивый мужчина. И я тогда подумал, что такого убивать, если доведется — большой грех на душу брать. Женщины мне не простят подобного поступка. Мужчин типа Таманца надо сажать для общественной безопасности в крепкий вольер и использовать в качестве производителя потомства. Пусть обслуживает желающих одиноких женщин. Качественных детей может наплодить. Хорошее пополнение человеческого фонда.

— Философ... — изрек Таманец тогда. Впрочем, совсем не обиделся.

— Ангел... — поправил его Труповоз, изобразив на жирной роже презрение.

Мне показалось, что Таманец лучше отставного подполковника понял меня, хотя интеллектом и уступает сильно. Но он от природы чувствителен. Ощущает жизнь остро. И рвется все взять от нее сразу, одним наскоком.

Сговорились мы с ним. Я приехал. И все организовал с помощью его разведчиков. Вспомнил, как турецкие рабочие натовские танки обчистили. И применил тот же вариант. Или почти тот же.

Мои клиенты резвились по молодости лет — все бывшие спортсмены-силовики. В их владения входила какая-то заводская база отдыха на берегу речки. Каждый выходной они играли там в футбол. Вот во время футбольного матча из недалекого леска и раздались две автоматные очереди. В ноги были ранены вратарь и стоящий рядом защитник. Стрелять двум парням Таманца пришлось с достаточно большой дистанции. И была угроза задеть посторонних, играющих против команды моих клиентов. Поэтому и стреляли только в тех, кто находился вдалеке от основной группы. А эти — вратарь с защитником — так себе парни, сявки,