место и глазом не моргнет. Применим очаровательное обаяние и непревзойденную коммуникабельность? Больше применять и проявлять… Тю-тю, лишь халстух… Поможет? Сомневаюсь. Есть запасной вариант… Ну в баню, пусть живут…

Повозка скрылась за поворотом и мы, обескураженные обломом, вылезли из придорожных кустов.

— Что же ты Вася не применил миротворческую методу? — Ненавязчиво поинтересовалась начальница. — Испугался?

— Но и вы не блистали смелостью. — Парировал, но смягчил напор. — Злые люди, угрюмые, кашу не сваришь.

— Сухарика достаточно.

— Не будем углубляться в кулинарную дуэль. — Подвел неутешительный итог. — Опростоволосились оба. Но есть идея. Специально не стал ничего предпринимать, ждал когда повозка дальше отъедет. Нужно посоветоваться и при согласии начнем действовать.

— Что именно хотел? — Заинтересовалась Светлана.

— Прикинемся глубоко верующими паломниками исполняющими определенный обряд. — Ненавязчиво поинтересовался. — В вашей деревне в кого веруете, или беспросветные атеисты как я?

— В ее, верим… — Светка закатила глаза в небо, уточняя место нахождения. — В небесную покровительницу — Многорукую Огородницу Непорочного Оплодотворения. Сокращенно — МОНО. Во имя Моно живем, молимся, исполняем обряды. Приносим жертвы. Как положено, порядочным, верующим девам.

— Да? — Идея формировалась на глазах. — Пожалуйста, поподробнее. Я человек мало верующий, в кого именно веровать, не определился. Ты просвети, наставь на путь истинный, вдруг к вашему стаду примкну?

— Не стадо, а паства. — Рассердилась Светка. — За подобное богохульство, в древние времена, прабабки волосья выдергивали еретичкам.

— Извини, не знал, хотя паства означает одно и тоже, что и стадо. — Покаялся начальнице. — Но грех спишется, пока не приобщен. Просвещай. Что, где и откуда. Кто такая, где живет? Ваше представление о загробном мироустройстве.

— Я же не Флора Гербарьевна, всю подноготную знать. Что рассказали, посвятили, то и помню. — Светка опять закатила глаза в небо. — Наше дело маленькое — верить истово и бесприкословно. Что помню, то и расскажу. Только ты не богохуль, не хихикай и не перебивай.

— Понял. — Развесил внимательные уши и приказал. — Готов приобщаться. Слушаю внимательно. Начинай.

— Моно было всегда. Мира не существовало, а Моно была. Вечно. Потом Моно, решила создать мир. Хлопнула в ладоши и появилась твердь, — земля короче. Хлопнула второй раз — появилось солнце, луна и звезды. Хлопнула третий раз и появился огород. И сказала Моно, — Пусть будет всегда. Стала на огороде работать — выращивать мир. Первыми выросли деревья, потом выросла трава, животные и птицы. Но сухо. Хлопнула Моно в ладоши очередной раз, раздался гром и сверкнула молния. Полился дождь. Появилась большая лужа. Но была лужа мертвая, как кипяченая вода. Нехорошо сказала Мона и создала рыб и подводных гадов. Оглянулась по сторонам, достойно и благолепно, но стало скучно — не с кем красоту созданную обсудить, полюбоваться. И хлопнула Моно в последний раз и появились мы — девы. И сказала Моно — Хорошо-то как, девочки. Теперь вы — дочери мои, владейте и любуйтесь. Все для вас, детки родные. Плодитесь и размножайтесь. Поддерживайте огород в чистоте, себя в святой вере, мир в равновесии. Дала правильные заветы. Оставила семена капусты для первого урожая и поднялась на небо, где теперь сидит на тучке, любуется на созданную красоту, следит за соблюдением установленных законов и поливает иногда мир из лейки, чтобы не засох.

— Короче, созданный Моной мир — большой огород, а вы верные послушницы? — Подвел итог и сделал правильный вывод.

— Да. Наша Моно — наше светлое все. Правильная вера. Остальные веры — мелкие верки, от лукавого. Вредные еретички. Но мы не расстраиваемся. Придет время и народы придут к нашей Моне. Мы — Моноизбранный народ. Нам все можно творить, хотя есть небольшие ограничения. Грехи. Когда заповеди Монины нарушаем. Но помолишься в тишине, горько поплачешь, прощения попросишь, не помогает, то берешь обет. Обет — конкретное обязательство перед Моно. Любое. Кто три недели не причесывается, кто идет по святым местам Моны, уходит в пещеру, кто в языческий народ. Не суть важно обязательство, главное исполнить задуманное. Как обет выполнишь, опять свободна.

— А как молитесь?

— Монты распеваем. Харе — Моно, но Харе — Стерео. Часа два в день распеваешь. Можно молитву разбивать по времени, час — утром, полчаса — в обед, и после ужина — остатки допеваешь.

— Почему никогда не слышал, как ты молишься своей Моне?

— Внутри себя пою. Мысленно. — Светка потупила скромно глаза. — С музыкальным слухом проблемы и горло постоянно пересыхает. Наша вера в Моно не требует пышных проявлений. А если в жертву принести что-то очень дорогое, для себя лично, то Моне молится не обязательно. Всегда простит. Когда в экспедицию уходила, главная жрица, по совместительству Марь Ивановна, грехи отпустила до конца экспедиции. Чиста перед Моной, как стеклышко.

— Что за Стерео? Еще кто-то?

— Харе — в переводе Слава. Получается Слава — Моне, переводить нет нужды? Вторая часть монтры — Но Славно и вдвоем. Не полностью посвященная, но подозреваю, — одному хорошо, но вдвоем лучше. Не случайно вдвоем послали любовь искать…

— Ах, вот оно как… — задумчиво протянул. — Хорошая вера… А что после смерти Моно обещает? Загробную жизнь в трудах на огороде?

— Дурак ты Вася. — Светка благостно улыбнулась в затянутое тучами небо. — Наша Моно, после смерти, обещает верующему народу, вечную радость и непрерывное блаженство. Как прожил праведно, без смертных грехов, прямиком к Моне на небо поднимаешься. Ничего не делаешь, просто песни распеваешь оставшуюся вечность и непрерывную радость испытываешь — Оргазмию. Светлое, святое чувство, непередаваемое словами. Но плохо прожил, устои, заповеди нарушал, отправляют в подземный огород, на вечную работу и прополку каменных грядок. Только не капусту — репейник колючий пропалывать, а вместо свежих плодов — не детки, гады ползучие, тараканы вонючие, да мошкара кусучая рождается. Жуткое дело. Они такие противные…

— Ты права. — Самодовольно улыбнулся, пришедшей в голову мысли. — Ура, идея окончательно сформировалась в гениальной голове. Несем слово божье в народные еретические массы! Приобщим Ойкумену к огороду. С нами Моно, но вдвоем лучше.

— Что ты имеешь ввиду? — Насторожилась Светка.

— Всех. — Гордо ответил, но смягчился и попытался доходчиво донести до представителя народных девичьих масс, гениальную мысль. — Закосим под верующих. Моноистов. Идем на подвиг, за святую веру. Кто во Имя страдает — тому все списывается. И грязный внешний вид, и голод и холод. Не врубаешься? Мы приняли святой обет, нести слово Моны в еретический мир. Харе — Мона, Но и Стерео — Харе.

— Но Харе — И стерео. — Поправила Светка. — Не вижу связи.

— Не напрягайся. — Пренебрежительно отмахнулся. — Верующим, думать грешно и вредно для душевного здоровья. Шутка, шутка, не обижайся. Не сомневайся в святых догматах и Мона однозначно простит. Грехи беру на себя. Пошли догонять теток, пока далеко не уехали. Ох, оторвемся по полной. Ох, приобщим народ… Обещаю к вечеру хороший ужин и новых причащенных к Моно.

Не давая возможности, начальнице вставить слова, потащил вдоль дороги, вслед за повозкой, на ходу объясняя план действий. Светка попыталась объявить в ереси, святотатстве и богохульстве, но два полуголодных дня на траве и ягодах умерили верующий пыл. Радует.

Когда хочется кушать, то отодвинуть в сторону заветы Бога, не грех, а легкое недоразумение. Будем сыты — воздадим алиллуй, иначе кто останется на земле, Созидателя превозносить? Обещаю покаяться во всех грехах. Я прав, дорогой небесный родитель?

Распевая во полное горло священную Монтру, через несколько минут, догнали тяжело груженную повозку. Теперь зависим от красноречия. Ударим коммуникабельностью, по угрюмости. Харе-Моно, Но Харе