худшем положении, потому что, не говоря о несовершенстве технической части, ей пришлось работать над созданием армии, способной вести на континенте борьбу с лучшей армией Европы, технически и численно во много раз превышавшей её силы. Для этого ей пришлось улучшить свой командный состав, оставлявший желать лучшего, и обеспечить набор своей армии.
Для этого Франции и Англии пришлось разрешить задачи, представлявшие громадные трудности. Тем не менее обеим нашим союзницам удалось довольно быстро с ними справиться и вскоре сделаться поставщицами России, остро нуждавшейся в вооружении и снарядах, несмотря на что она продолжала вести тяжёлую борьбу, благодаря превосходному духу армии, несшей с геройским самопожертвованием ужасающие потери.
Я не буду выходить за пределы моей личной осведомленности и касаться подробно военных действий в эпоху мировой войны. Эта задача отчасти уже выполнена военными писателями Тройственного согласия, хотя всесторонняя её разработка, поскольку это касается России, может быть совершена лишь, когда нужный для этого материал станет доступен военным историкам и когда наступит пора нормальных условий жизни и научного труда. Если мне придётся упоминать о тех или иных военных событиях, то я буду делать это лишь поскольку оно будет необходимо для освещения тех событий, которым посвящены мои воспоминания.
По мере того, как развивались военные действия, принявшие благодаря отсутствию решительных успехов как со стороны Тройственного согласия, превратившегося слишком поздно в Тройственный союз, так и со стороны центральных держав с первых же месяцев великой войны затяжной характер, перед союзными правительствами начинали восставать, поочередно, политические вопросы первостепенной важности. Эти вопросы требовали разрешения путем специальных соглашений ввиду общего интереса, который они представляли для каждого из союзных государств.
Благодаря крайней сложности политических интересов, связанных со многими из этих вопросов, разрешение их требовало долгой предварительной работы и самого внимательного и беспристрастного изучения. Работа эта была настолько трудна, что едва ли было возможно надеяться довести её до удовлетворительного разрешения при иных условиях, чем те, в которые великие державы внезапно были поставлены наступлением европейской войны. Ею открывалась новая эра в истории человечества.
Под давлением мировых событий, которые должны были повлечь за собою коренные изменения в карте старого света, разрешение важнейших политических задач, остававшихся целые столетия неразрешенными, стало не только возможно, но и настоятельно необходимо. Державы Тройственного согласия, спаянные страхом перед германской опасностью, не замедлили проникнуться сознанием неизбежности взаимного размежевания в тех частях света, где до тех пор их интересы находились, казалось, в непримиримом несогласии между собой.
Низвержение Германии с высоты мировой державы не было целью ни одной из держав Согласия ввиду очевидной невыполнимости подобного замысла иначе, как путем принятия на себя риска и ответственности, на которые ни одна из них не отважилась бы. Но с другой стороны, умаление силы и значения Германии как мировой державы представлялось каждой из них естественным и законным возмездием тому государству, которое взяло на себя означенные риск и ответственность и подвергло самое существование держав Согласия серьёзной опасности. В этом отношении между ними с осени 1914 года не было никакого разногласия. Все сходились на том, что результатом войны должно было быть обезвреживание Германии. Вместе с тем всем было ясно, что если Германия будет разбита соединенными силами Согласия, её положение великой державы, лежащей в центре Европы и обладающей вторым по численности населением, богато наделенной естественными и культурными благами, мало чем изменится вследствие нанесенного ей поражения. Германия была опасна для мира Европы не как европейская, а как мировая держава, поставившая себе цели, несовместимые с политическим существованием великих держав, вступивших несколькими столетиями раньше её на путь империализма и не угрожавших более миру Европы. Пока Германия довольствовалась соперничеством с ними на торгово-промышленной почве и вела борьбу ради вытеснения своих соперников из старых рынков и приобретения новых, в чём она преуспевала благодаря своей предприимчивости и энергии, а также созданным ею финансовому и техническому аппаратам, она была неприятной соседкой для других европейских держав, которые смотрели на неё косо, сознавая, что им было трудно с ней состязаться, так как она могла быть побеждена только тем же оружием, которое она создала для своих целей и которым никто иной в Европе не обладал. Государственные люди, следившие за необычайным ростом экономического влияния Германии, предвидели её конечное торжество не только на европейских рынках, но и далеко за их пределами, на что указывали поразительные успехи, одержанные ею в Старом Свете, как-то в Индии и на Дальнем Востоке, а равно и на обоих континентах Америки и в Австралии.
Подобные перспективы тревожили среди держав Согласия прежде всего Англию, интересы которой были задеты наиболее чувствительным образом торжествующим шествием германской торгово- промышленной конкуренции, и меньше всего Россию, стремления которой не шли дальше овладения своим собственным рынком и проникновения русских товаров на ближайшие азиатские рынки. Франция занимала в этом отношении, особое положение. Для неё быстрый рост германской промышленности и соответственно ему развитие внешней торговли представлялись менее опасными ввиду того обстоятельства, что французская вывозная торговля ограничивалась преимущественно вывозом на мировые рынки товаров, по отношению к которым у неё существовала как бы монополия. Европа начала мириться с мыслью о неизбежности своего превращения в германскую данницу. Если бы Германия, оценив истинное значение такой победы в настоящем и ещё более в будущем, удовольствовалась громадным результатом, достигнутым трудолюбием своего народа и организаторским даром своих промышленников, и предоставила естественному ходу событий завершить начатое дело, она в настоящую пору стояла бы по богатству и могуществу во главе государств Европы. Призрак мирового владычества заслонил в её глазах эту легкодостижимую цель. Угрожая каждой из великих держав Согласия, сблизившихся между собою не по влечению сердца, а из сознания общей опасности, в самом центре уязвимости каждой из них, Германия превратила их из соперниц, до известной степени свыкшихся с уменьшением своего экономического значения, в непримиримых врагов, знавших, что им не будет пощады в случае достижения Германией своих политических целей.
Ввиду этого начавшаяся с объявления немцами войны России и с вторжения их войск в Бельгию европейская борьба приняла сразу же характер смертного боя. Каждой из держав Согласия было ясно, что её ожидало в случае торжества Германии. Россия теряла прибалтийские приобретения Петра Великого, открывшие ей доступ с севера в западноевропейские страны и необходимые для защиты её столицы, а на юге лишалась своих черноморских владений, до Крыма включительно, предназначенных для целей германской колонизации, и оставалась, таким образом, после окончательного установления владычества Германии и Австро-Венгрии на Босфоре и на Балканах отрезанной от моря в размерах Московского государства, каким оно было в XVII веке. Польша при этом перекраивалась на новый лад и попадала в вассальные отношения к Австрии.
Вот что ожидало Россию. Не лучшие виды открывались на будущее и для Франции. Одновременно с объявлением нам войны германский посол в Париже получил приказание сообщить французскому правительству, что в случае если Франция заявит о своём нейтралитете, Германия вынуждена будет, в виде обеспечения этого нейтралитета, потребовать сдачи крепостей Туль и Верден, которые будут заняты Германией и возвращены Франции после окончания войны с Россией.
Это сообщение не могло быть сделано бароном фон Шэном ввиду того, что г-н Вивиани, тогдашний
