Еще как не напрасно! Я и сам не ожидал, что за один вечер стоимостью в 150 баксов смогу столько узнать!
– Нет, Зоенька, не напрасно. Знакомство людей и состоит из таких вот на первый взгляд ненужных вещей. Рассказов о случайных людях, ситуациях. Как ни странно пространные разговоры помогают узнать человека лучше.
– И что вы обо мне узнали?
– Что вы очень хорошая девушка. И наверняка блестящий профессионал в своем деле. Я всегда буду гордиться знакомством с вами.
– Как-то звучит подозрительно.
Мы вышли на улицу. По-прежнему моросил дождь, слабый свет фонарей отражался в луже. Зоя раскрыла зонт и взяла меня под руку. Мы двинулись к ее остановке. На душе у меня скребли кошки. Я не знал, что дальше делать. Подав девушке столько надежд, я не мог просто так их разбить безжалостно.
– А вот о себе вы ничего не сказали, кроме того, что вы журналист, я так про вас ничего и не узнала.
– Это будет в следующий раз. Когда я вернусь из командировки.
Зоя неожиданно остановилась. И звонко расхохоталась.
– И конечно, эта командировка, будет очень длительной, не так ли? Я так и знала! У меня всегда так! Все заканчивается командировками, из которых не возвращаются.
– Зря вы так, Зоенька, – я нежно сжал ее локоть, – я ведь не соврал про свою профессию. И потом, я всегда надеюсь на возвращение.
– Не нужно ничего говорить! Я, как вас увидела, все про вас поняла! И про себя тоже! Знаете, я даже буду с вами откровенна. Когда что-то возникает между мной и мужчиной… ну только еще вначале, я про себя думаю, есть ли шанс на продолжение. И знаете, у меня всегда один ответ: да! Хотя все оказывается – нет. А вот я про вас сразу решила: нет! Поэтому не очень вы меня сейчас и обидели. Я прекрасно знала, что нет. Просто я тысячу лет не была в ресторане. Сегодня редко мужчины приглашают в ресторан. И разве я могла отказаться? И не ошиблась, все так было вкусно! И так бессмысленно.
– Но почему, все же, про меня вы решили: нет? Неужели я такой урод?
– Напротив! Вы – вылитый мой кумир! Такой известный хоккеист Виталий Белых! Вас и зовут так же! Я в него столько лет была влюблена, даже письма ему писала, правда не отсылала, они у меня до сих пор в столе хранятся. И только я вас увидела в коридоре, сердце мое замерло.
Сейчас замерло и мое сердце. Этого я меньше всего ожидал, и даже от волнения отпустил локоть Зои. Чушь какая-то! Маслов меня принял за Смирнова, Зоя приняла за Белых. Не может же быть у меня раздвоение личности. Или уже пора обращаться к блестящему психотерапевту Запольскому за подмогой?
– Ерунда, Зоенька. Я помню такого хоккеиста. Он не был лысым, толстым, хромым очкариком! – настойчиво заявил я.
– Как вы плохо разбираетесь в людях! Допустим, не был! Но у него есть все шансы им стать! Слегка пополнеть, испортить зрение, и будете вылитый вы. Но мы этого, увы, не узнаем. Говорят, он ушел в монастырь.
– И Бог с ним!
– Бог теперь точно с ним, не волнуйтесь. И я уже так не волнуюсь. Лучше, если бы он женился. Я так всегда переживала, когда у него появлялась девушка. Куда уж мне! Теперь уже не переживаю. Он для меня всегда останется недосягаемой и может, скажу вам по секрету, единственной любовью.
– В таком случае, я не понимаю, если я на него чуть похож, почему вы сказали: нет?
– Потому что, Виталий, кумиров любят издалека, иначе все бессмысленно. Вблизи они далеко не кумиры.
– Издалека семью не создашь. Вы должны расстаться с кумирами, Зоенька, и тогда вам обязательно встретится на пути отличный парень. Вы этого заслужили. И он абсолютно ни на кого не будет похож.
– Может быть. Одно я знаю, на хоккеиста Белых он точно похож не будет. К тому же я уже давно не увлекаюсь хоккеем.
Автобус подошел к остановке, Зоенька легко впрыгнула в него и послала мне воздушный поцелуй.
Если бы я мог, я бы, пожалуй, в нее влюбился. Она была настоящей девушкой. И с ней так было легко. Но влюбиться я уже не мог.
Я одиноко брел под моросящим дождем, опираясь на трость, не замечая луж и грязи. На душе было тоскливо. От Зоеньки повеяло настоящей жизнью, хотя она права, слишком много мы сегодня говорили о смерти.
Эх, Зоенька, Зоенька, если бы пару лет назад… Я даже остановился. Пару лет назад я бы даже не обратил на нее внимания. Но разве я мог требовать от себя невозможного? Я был совсем другим. И тому, кем я был когда-то, такие, как Зоенька, были не нужны. И совершенно напрасно.
Дома я появился за полночь. И, словно неверный муж, чувствовал на душе неприятный осадок, и даже подбирал правильные слова для Надежды Андреевны, словно был в чем-то не прав.
Я шел по дороге, окруженной фонарями, к подъезду. И вдруг заметил справа от себя тень, следующую непрестанно за мной. Оглядываться было неудобно. Мало ли кто мог идти вслед за мной от метро. И все же у самой двери подъезда не выдержал и резко обернулся. Какой-то человек в плаще, с наброшенным на голову капюшоном, испуганно отпрянул и бросился в кусты. Я, было, ринулся за ним, выскочил на дорогу, испуганно оглядываясь по сторонам. Но безуспешно. Незнакомца и след простыл. Мне стало не по себе. Зачем понадобилось за мной следить? И откуда, от какой точки следили? Или это случайность? Впрочем, я мало верил в случайности.
Надежда Андреевна, как верная жена, не спала. Она открыла мне дверь. И я увидел, как она встревожена, и даже этого не скрывала.
– Вы знаете, как опасно сейчас на улицах. Такое неспокойное время! И путь от метро у нас не очень приятный. Сквер, где в это время ни одной души! Я бы вам не советовала…
– Не волнуйтесь, Надежда Андреевна. От метро шло много людей в нашу сторону.
Она укоризненно покачала головой.
– Вы прямо, как Юра. Не волнуйтесь и все! А как мне не волноваться! А если не дай Бог что! Вы хоть предупреждайте!
– Извините, это моя оплошность. Следующий раз я обязательно буду звонить.
– Надеюсь, следующих разов будет не много, – сухо отрезала она настолько безапелляционным тоном, что я поежился. Так, наверное, когда-то ежился и Смирнов.
На кухне, на подоконнике я заметил пустую чашку от чая. Значит, Смирнова поджидала меня у окна, вглядываясь в пустую ночь. И тут меня осенило. Я обернулся.
– Надежда Андреевна, вы случайно не видели человека в окне, ну, он еще побежал и скрылся в кустах.
– Не понимаю, – Смирнова пожала плечами. – У меня нет привычки, как у старушки, сидеть у окна.
– Жаль, жаль, – протянул я. – Просто у меня такое ощущение, что за мной следили.
– Следили? – Смирнова вздрогнула. – Да, да, я припоминаю, я только на секунду подошла к окну, на секунду, и тут же заметила человека в длинном, по-моему, черном, или темно коричневом плаще. Уж очень подозрительно он притаился в кустах, когда вы выбежали на дорогу.
– Ну а потом, потом, может вы заметили, куда он побежал? Или разглядели, как он выглядел? Фонари-то светили.
– Нет, я же открывала вам дверь. Поэтому я и была встревожена. Тут столько шатается подозрительных личностей. И не каждый из них просит лишь закурить. Но почему вы решили, что он за вами следил? Может это просто какой-то хулиган или воришка?
– Все может быть, все может быть, – я закурил сигарету.
Вообще я стал все больше и больше курить. И Надежда Андреевна уже позволяла мне это делать в кухне, как когда-то Смирнову.
– В таком случае, если что-то беспокоит, вы мне сейчас же расскажете! – потребовала она.
– Меня многое беспокоит, Надежда Андреевна. Очень многое. Но дальше беспокойства дело пока не идет. Не хватает самого важного – фактов.
