Олегов щит у стен Царьграда,Славянский на Софии крест?Когда-то венчанное славой,Померкло гордое чело.И опустил орел двуглавыйСвое разбитое крыло.1917
Из книги «МОРОЗНЫЕ УЗОРЫ»
(1922)
НАДЕНЬКА
Я помню Наденьку ОрловуСовсем ребенком. Налегке,В полусапожках и в платке,Она, смеясь, гнала корову.Уж на вечернюю дубровуЛожился сумрак. На рекеСинел туман, и в челнокеРыбак спешил к ночному ловуС вязанкой удочек в руке.В глухом уездном городкеЕе отец, седой урядник,Вдовец, из отставных солдат,Имел свой дом и палисадник.Еще у Наденьки был брат,Телеграфист, уездный фат,Велосипеда бойкий всадник.То было двадцать лет назад.Подростком Наденька ОрловаС кухаркой старою вдвоемВела хозяйство. День за днемСтруился чинно и сурово.Дышал уютом тихий дом.Щегленок в клетке под окном.Диван, два кресла, стол дубовыйИ медный самовар на немС блестящей утварью столовой.По воскресеньям иногдаСходились гости к самоваруИ пели хором. Брат тогда,Звеня, настраивал гитару,И было весело всегда.Письмо уряднику прислалаСестра. В Москве она жилаИ экономкою былаУ пожилого генерала.Она племянницу звалаИ вывесть в люди обещала.Так Наденька москвичкой сталаИ золотые куполаС веселым страхом увидала.Семь лет промчались как стрела.Жизнь беззаботная текла,Как будто смертный час отсрочен.Старик Орлов был озабоченИ грустен. Под Мукденом палЛюбимец сын. Отец узнал,Что мир ненужен и непрочен.Он призадумываться стал,Слег, расхворался и не встал.И тихий домик заколочен.Над пестрой древнею МосквойСадилось солнце. Вдоль бульваров,Шумя, катился ток живой.Десятки тысяч самоваровКипели в тысячах домов,Гудели окна кабаков,Пылили легкие пролетки.В зоологическом садуРычали львы из-за решетки,Плескались весла на пруду,И Наденька, привстав на лодке,
