по три книги. Занялся окончательным разбором собственных произведений. Массу сжег, многое очистил. Если сделаюсь литератором, буду вполне счастлив. Всю зиму буду копить деньги, а летом на эти сбережения отправлюсь путешествовать куда-нибудь в Крым или на Кавказ, а то куда-нибудь на Север или по Волге до Каспия… Хорошо! Как жаль, что Вы не мужчина, – поехали бы вместе. А то приходится ездить с крайне неинтересными попутчиками…
Чубарова – Садовскому
13 июля 1902 г., с. Успенское
Дошла до французского шкапа. Тут столько интересного, что просто глаза разбегаются. Тут все французы 18-го века, все почти классики. Вы спрашиваете, читала ли я Тредиаковского. Я его знала наизусть, когда мне было 11 лет, и прочла всю «Тилемахиду», а в этом году получила 4-ку за то, что осмеливалась сказать, что Тредиаковский сделал для русской поэзии немного меньше Лермонтова и что он был замечательный человек своего времени и т. п. в этом же духе.
Благодарю Вас за Ваши добрые пожелания, но они ведь неисполнимы. Рано или поздно и среда возьмет свое. Вы, вероятно, знаете стихотворение Аксакова к русской девушке. Он говорит ей о ее будущем, об ее жизни и разочаровании во всем и кончает следующими словами:
Но заживет с годами рана,
С своим ты свыкнешься житьем;
И все мы поздно или рано
Самих себя переживем. [26]
Сколько правды, горькой правды в этом «переживем». Вы, мужчина, можете жить, нам все дороги закрыты <…>
Садовской – Чубаровой
<21 июля 1902 г. д. Ройка>
МОЛОДОСТЬ
Сегодня я так рано утром встала
И на крыльцо задумавшись сошла;
Но тут я вдруг внезапно услыхала,
Как радостно гудят колокола.
Они, меня к молитве призывая,
Восторженно звучали без конца
И долго я стояла, замирая,
И не хотелось мне уйти с крыльца.
И этот звон и пташек щебетанье
Так сладостно кругом звенели мне,
Что я, полна немого ожиданья,
Забылася в блаженном полусне.
Чего-то мне хотелося так страстно,
Каких-то звуков жаждала душа!..
И предо мной всё было так прекрасно,
И так была природа хороша!
Вдали луга, блестевшие росою,
С улыбкою внимали нежный звон,
И тихий пруд здоровался со мною,
И милый сад мне посылал поклон.
И все дома так радостно сияли,
Носились шумно стаи голубей.
И ласточки вилися и порхали
В свое гнездо над горницей моей.
И день кипел так вольно, так красиво, –
Казалось вечно будет этот свет,
Веселый звон, сверкающие нивы,
И что конца счастливой жизни нет!..
Б. Садовский
21 июля 1902 г. д. Ройка
Это мое последнее стихотворение. Извините, что неотделано. Не знаю, удалось ли схватить психологические черты. Как Ваше мнение об этой пьеске?
Чубарова – Садовскому
30 июля 1902 г., с. Успенское
Очень благодарю за прелестное стихотворение «Молодость»; по-моему, это лучшее из всех Ваших стихов, которые знаю. Может быть, оно мне так нравится потому, что настроение, которое вы описываете, было у меня очень часто, так что стихотворение напоминает мне столько разных пережитых минут, которые оставались на дне души, пока оно не вызвало их наружу.
Очень много читаю теперь, всё по-французски или же книги духовного содержания, которые меня очень интересуют и которые достаю из монастыря.
О.Ч.
Чубарова – Садовскому
17 сентября 1902. Нижний Новгород
<…> у меня теперь так много дела; в гимназии прямо-таки минуты свободной нет, а дома у меня много занятий, т. к. я занимаюсь немецким, французским и рисованием. Музыку в этом году решила бросить: способностей нет и времени мало, чтобы тратить его даром.
Привыкли ли к Москве, и как она Вам нравится? У нас нового ничего нет.
21 сентября. Простите за долгое молчание, каждый день собиралась кончить письмо, но в это время у меня было два сочинения, одно по русскому языку на тему «Существующие формы критики, и как разбирали 'Онегина' в 20-х, 30-х, 60-х и 80-х годах». Тема интересная, но длинная. А по педагогике мы писали о взглядах Амоса Коменского на семейное воспитание. Вообще очень занята все эти дни. Много читаю и рисую. Читали ли Вы что-нибудь из рассказов Леонида Андреева, и как Вам они нравятся? Не забудьте, что обещали написать мне какие-то стихи, про которые Вы говорили на вечере у нас в гимназии. Я их жду.
О.Ч.
Садовской – Чубаровой
11 октября 1902 г., Москва
