За оградою музеяТретий год живёт поэт.Он, здоровья не жалея,Проработал тридцать лет.Дан ему чулан убогий,Где ни печки, ни тепла.И поэт больной, безногий,Просит тёплого угла.«Для тепла найдётся вата.Керосинку можно жечь!» –Вот от здешнего собратаОн какую слышит речь.Право, было б интересноВам чуланчик этот снять.И да будет Вам известно,Что всего в нём метров пять.Поучительно для мираЗаглянуть сюда зимой.Тридцать пятая квартира,Корпус, кажется, седьмой.1931
ЛЕБЕДЕВУ-КУМАЧУ
Тов. Лебедев-Кумач, Вы мой избранникИ в то же время мой товарищ по перу.Послушайте, что Вам расскажет бедный странник,Гость обездоленный на жизненном пиру.Пишу я сорок лет. Мои произведенья –Четырнадцать весьма разнообразных книг:Рассказы, повести, статьи, стихотворенья…Мне скоро шестьдесят, и я уже старик.Был с Блоком, с Брюсовым союз мой неизменен,Я Маяковского знал юным удальцом.Еще в «Товарище» меня печатал Ленин,Отец которого дружил с моим отцом.Лет двадцать я без ног, но, несмотря на это,Три года на дому я лекции читал.Профессор красный я, а в звании поэтаСоюз писателей давно меня признал.В последние года в постель пришлось свалиться:Смерть хмурая ко мне так близко подошла,Но ожил и пишу. И как же не трудиться,Когда над головой полет орла,Когда истории и миру предписалаСтрана великая незыблемый закон,Когда Америка соседкой нашей стала,Покорена тайга и полюс побежден.Но Пушкин говорит, что для поэта нужен(Как, впрочем, и для всех трудящихся людей)Хороший сон, затем – обильный добрый ужин…Литфонд же мне дает три сотенки рублей.Три сотни, на меня и на жену больную.Пора о пенсии решиться хлопотать.Просил на лето я хоть сумму небольшую.Ее «товарищи» всё забывают дать.Так помогите же подняться снова к свету,Певец, отзывчивый на радость и тоску.Прошу немного я: спокойствия – поэту,Обеда скромного – больному старику.1940
