Шел по чертогам горным.

Еще там есть такая виса:

Жадный до лязга железа

Резал дороги крови

Злобный дракон шлемов

Возле Орлиного Озера.

Править пора тризну

По многим, кто там дрался.

Бойцов Бочажной Округи

Сталью разил Халльмунд65.

Рассказывают, что Греттир убил в той битве шестерых, а Халльмунд — дюжину.

К концу лета Греттира потянуло назад, к людям, повидаться с друзьями своими и родичами. Халльмунд просил его наведываться, когда он будет на юге страны, и Греттир пообещал. Он поехал теперь на запад, к Городищенскому Фьорду, а оттуда — в Долины Широкого Фьорда и спросил совета у Торстейна, сына Кугги, куда ему теперь податься. Но Торстейн сказал, что прибавилось у него противников и мало кто захочет пустить его к себе.

— Но можешь съездить на юг, на Болота, посмотреть, как там и что.

Осенью Греттир поехал на юг, на Болота.

LVIII

На хуторе Островок жил тогда Бьёрн Боец Долины Хит. Он был сыном Арнгейра, сына Берси Безбожника, сына Бальки, который занял Хрутов Фьорд, как уже рассказывалось. Бьёрн был человек очень знатный и духом твердый, и он всегда пускал к себе объявленных вне закона. Греттир пришел в Островок, и Бьёрн хорошо его принял, потому что их предки дружили друг с другом. Греттир спрашивает, не согласится ли он как-нибудь помочь ему. Бьёрн сказал, что Греттир нажил себе по всей стране столько врагов, что люди поостерегутся укрывать его, дабы их самих не объявили вне закона.

— Но я охотно пойду тебе навстречу, если ты не тронешь тех, кто живет под моей защитой, как бы ты там ни поступал с другими людьми в округе.

Греттир согласился. Бьёрн сказал:

— И вот что я придумал. На горе, что отходит к западу от Реки Хит, есть одно место, удобное и для обороны, и для укрытия, если с умом его устроить. В горе там дыра, сквозь которую видна дорога, потому что дорога проходит как раз под тем местом, а прямо под ним — песчаный обрыв такой крутизны, что мало кто подберется к укрытию, если его обороняет хоть один стоящий муж. По-моему, лучшего и более подходящего места и не придумать. К тому же оттуда легко ходить за припасами хоть на Болота, хоть к морю.

Греттир сказал, что он во всем полагается на предусмотрительность Бьёрна, раз он хочет как-то помочь ему. Греттир направился на Гору Красивых Лесов и там устроился. Дыру он завесил серой сермяжиной, и с дороги казалось, будто видно сквозь дыру. За припасами он наведывался на хутора, и люди с Болот считали, что подобный гость несет им одни несчастья.

Торд, сын Кольбейна, жил тогда на Мысу Хит. Он был хороший скальд. В то время была страшная вражда между ним и Бьёрном, и Бьёрн не так чтобы очень возражал, если Греттир когда и вольничал с людьми Торда или его добром. Греттир подолгу бывал у Бьёрна, и они часто мерялись силой и ловкостью. В саге о Бьёрне66 говорится, что их считали равными по силе во всяких играх. Но большинство людей все же считает, что Греттир был самый сильный человек в Исландии с тех самых пор, как тягались силой Орм, сын Сторольва, и Торальв, сын Скольма. Греттир с Бьёрном проплыли зараз всю Реку Хит — от озера и до моря. Они наносили в реку камней для переправы, и ни разлив, ни ледостав, ни ледоход так и не снесли с тех пор эти камни. Греттир провел зиму на Горе Красивых Лесов, и никто на него не нападал. И хоть многие лишались из-за него добра, ничего нельзя было поделать, потому что жилье его было неприступно и потому что он всегда был в дружбе со своими ближайшими соседями.

LIX

Был человек по имени Гисли. Он был сыном того Торстейна, которого велел убить Снорри Годи. Гисли был человек рослый и сильный, нарядно одевался, носил дорогое оружие и любил пошуметь и похвастаться67. Он был мореход и пришел летом в Исландию, в Белую Реку. Минул уже год, как Греттир жил в горах. Торд, сын Кольбейна, поехал к кораблю. Гисли хорошо его встретил и предложил товар на выбор. Торд принял предложение, и они разговорились. Гисли сказал:

— Правду ли мне рассказывали, будто вы не придумаете, как отделаться от преступника, который всячески вам досаждает?

Торд сказал:

— Мы еще не пытались. Но многие считают, что голыми руками его не возьмешь, и многие имели случай в том убедиться.

— Похоже на то, что вам не справиться с Бьёрном, если вы не прогоните Греттира. И хуже всего, что я-то буду слишком далеко зимой, чтобы помочь делу.

— Для тебя было бы лучше знать его только по слухам.

— Что ты мне рассказываешь про Греттира! — сказал Гисли. — Я и не то изведал, когда ходил в походы с конунгом Кнутом Могучим в западные моря. И я, кажется, умел постоять за себя. Пусть он только мне попадется, уж я тогда испытаю силу своего оружия.

Торд отвечает, что он потрудится не задаром, если порешит Греттира:

— За его голову положили больше денег, чем за любого другого объявленного вне закона. Сперва шесть марок серебром, а этим летом Торир из Двора прибавил еще три марки. Но люди думают, что тому, кто их получит, придется изрядно потрудиться.

— За деньги люди на все способны, — сказал Гисли, — а мы, торговые люди, тем паче. Но нам надо держать этот разговор в тайне: он, верно, насторожится, узнав, что мы с тобой задумали. Зимой я собираюсь быть на Гребне Волны. Не на нашем ли пути его укрытие? К этому-то он, верно, не приготовится. Я не стану тащить с собою много народа, чтобы напасть на него.

Торд был очень доволен этим замыслом. Он поехал домой, и никому ни словом об этом не обмолвился. Но вышло по поговорке: и стены имеют уши. При этом их разговоре с Гисли случилось быть людям, водившим дружбу с Бьёрном с Долины Хит, и они слово в слово ему рассказали. А Бьёрн передал при встрече Греттиру, говоря, что теперь-то те узнают, как идти против него.

— Было бы совсем неплохо, — сказал Бьёрн, — если бы ты не убивал его, а проучил как следует, если выйдет.

Греттир ухмыльнулся, но ничего не сказал на это. Осенью, незадолго до загона овец, Греттир спустился на равнину и раздобыл себе четырех баранов. Жители, узнав об этом, отправились за ним вдогонку. И они поравнялись с ним в то самое время, как он подходил к обрыву, и решили отогнать от него баранов. Но они не хотели нападать на него с оружием. Их было шестеро, и они загородили ему дорогу. Он же разозлился, что останется без баранов, схватил двоих бондов и сбросил с обрыва, так что они рухнули замертво. Остальные, увидев это, пошли на него, да без прежнего задора. Греттир взял баранов, сцепил их рогами, взвалил, по два, на плечи и поднялся к себе в укрытие. Бонды повернули назад, думая, что все обернулось против них, и были еще меньше, чем прежде, довольны своею судьбой.

Гисли оставался осенью при своем корабле, пока не настало время ставить его на катки. Не обошлось без задержек, поэтому он опоздал со сборами и выехал незадолго до первых зимних ночей. Он проехал на север и заночевал под Лавовым Полем, на южном берегу Реки Хит.

Утром, прежде чем отправиться дальше, Гисли заговорил со своими спутниками:

— Дальше мы поедем в крашеных одеждах. Пускай видит этот преступник: мы не то что всякие прочие, что тут каждый день разъезжают.

Они — а их было всего трое — так и сделали. И когда они переехали реку, Гисли снова заговорил:

— Здесь, говорили мне, и живет преступник, вон на той вершине. Нелегко туда пробраться. И неужто ему самому не захочется спуститься к нам и посмотреть на наши вещи?

Те сказали, что это он любит.

В то утро Греттир рано встал в своем укрытии. Было холодно, подморозило, и выпал снежок. Он увидел, что едут с юга через Реку Хит трое мужей, сверкая нарядами и поливанпыми щитами. Он понял, кто это