— Что вы делаете? — завопил Чжэн, когда бригантина почти во всю свою длину вставала против течения.
Роберт и Томми бегали по палубе из конца в конец, проверяя наводку орудий левого борта; Роберт хотел нацелить их на ватерлинию джонки.
— Пустим ко дну этого приятеля, — задыхаясь, приговаривал он.
Команда джонки поняла, что происходит, но ее продолжало боком сносить вниз по течению, у руля и на веслах никого не было, только у разряженных орудий левого борта суетились люди. Некоторые из них отчаянно пытались перезарядить пушки, другие в поисках спасения перебегали на правый борт.
«Альцеста» наконец развернулась.
— Товсь! — крикнул Роберт, призывая матросов назад к бикфордовым шнурам запалов. — Товсь!
Бригантина рассекала воду, идя в крутом бейдевинде[8], пока не достигла точки, которую наметил Роберт.
— Штурвал вниз! — заорал он.
Армстронг среагировал мгновенно, и как только «Альцеста» снова поменяла направление, Роберт приказал открыть огонь. Шесть ядер врезались в корпус джонки, как раз в самую ватерлинию. Тут же огромный корабль начал крениться, а крики команды эхом подхватили зеваки на берегу.
— Она тонет! — крикнула Сао и запрыгала на месте.
— Брасопь реи! — заревел Армстронг. Роберт сам отвязал гроташкот, и бригантина пошла вниз по течению. Теперь он мог встать на гакаборте, на корме рядом с Чжэном и Сао, и наблюдать, как джонка медленно погружается в воду, а ее команда прыгает за борт.
— Баррингтон, — сказала Сао, — ты победитель.
Больше никто не пытался их остановить, и через несколько дней они увидели вдалеке крыши Шанхая, а затем и острова. Роберт предпочел бросить якорь на ночь, подождать рассветного берегового бриза и тогда уж совершить последний рывок к спасению. Наконец подняли якорь, бригантина вышла из широкого речного устья, и высыпавшие на палубу китайцы заголосили от ужаса — впервые в своей жизни они оказались на водном пространстве, которое не имело видимого противоположного берега.
— Где же другой берег? — недоумевал Чжэн.
— Приблизительно в восемнадцати тысячах ли отсюда, — ответил Роберт. Чжэн недоверчиво уставился на него. — Ну что ж, говорите, куда вы хотите отправиться.
Опершись на борт, Сао смотрела на удаляющийся берег.
— Как ты узнаешь, где мы находимся, — спросила она, — когда потеряешь из вида, землю?
— У меня есть секстант для определения широты и хронометр для определения долготы, и еще есть мои морские карты, по правде говоря, не слишком точные, но я справляюсь.
— Замечательно, — сказала она. — Эти джонки гонятся за нами?
В поле их зрения находилась небольшая эскадра кораблей, идущая на север; ветер был по-прежнему юго-западный и береговой.
— Нет-нет. Это купцы. Идут, наверное, из Кантона в Шанхай.
— Не в Пекин?
— Их груз, может, и предназначен для Пекина, но его скорее всего перегрузят на сампаны в Шанхае или Циньцзяне и повезут вверх по Великому каналу. Сама знаешь, почти вся китайская торговля идет по воде. Это быстрее и дешевле, чем преодолевать горы. Но к северу от Янцзы погода слишком неустойчивая, поэтому и построили Великий канал.
— Ты мог бы захватить эти корабли, Баррингтон, со всеми их товарами?
Роберт нахмурился:
— Это будет актом пиратства.
— Но разве не будет это самым эффективным способом продолжить нашу борьбу с маньчжурами? Ведь страна живет торговлей. Значит, если мы подорвем ее, то нанесем маньчжурам удар гораздо более жестокий, чем если бы просто-напросто сражались со знаменными.
Роберт почесал затылок; он не ожидал услышать умозаключение, которое могло повлечь самые разрушительные последствия.
— Я думал, ты хотела бежать из Китая, — осторожно предположил он.
— Чтобы ты мог вернуться к своему народу? В качестве кого? Без гроша в кармане. А так — ты можешь разбогатеть… и тогда вернешься к своему народу.
Роберт разглядывал груженые джонки. Ему никогда не приходило в голову стать пиратом… Но то было на Западе, с дышащим в затылок королевским флотом. В этих водах британским флотом и не пахло, а в глазах маньчжуров он все равно являлся мятежником. Он считался бы мятежником даже в том случае, если бы удалось осуществить задуманный план и помочь Хошэню бежать. Правда, тогда он положил в свой морской сундучок еще и тысячу таэлей.
Сао наблюдала, как меняется выражение его лица, и знала, что победила.
— Не стоит топить все эти суда, — сказала она. — Я хочу оставить хотя бы одно для нас.
Роберт отдал приказ, бригантина изменила курс и направилась к «купцам». Те явно не подозревали того, что вот-вот должно было произойти, и держали прежний курс, пока «Альцеста» не приблизилась к одному из них на расстояние выстрела. Роберт нацелил орудия на палубы и осыпал их ядрами с сокрушительным эффектом, две или три мачты были снесены, и джонка превратилась в неповоротливое, беспомощно дрейфующее корыто.
Остальные суда осознали грозящую им опасность и бросились врассыпную, но они не обладали ни скоростью, ни маневренностью бригантины; к тому же их застигли врасплох. Роберт сделал поворот оверштаг, дабы продемонстрировать своей второй жертве орудия левого борта, и на сей раз в ход пошла картечь; жертва также легла в дрейф, с неповрежденными мачтами и парусами, но с грудами убитых и умирающих на палубе. К этому времени орудия правого борта уже перезарядили, причем китайцы и женщины работали наравне с матросами, и снова Роберт применил крупную картечь. Железный град осыпал палубы третьей жертвы, и те, кто на ней уцелел, устремились вниз. Через мгновение Армстронг поставил бригантину борт о борт к джонке, на нее тут же перекинули и намертво закрепили канаты, а когда китайская команда попыталась с боем вернуться на палубу, ее встретили мечи и пистолетный огонь.
Сао и Чжэн возглавили абордажный отряд. Маньчжуров было легко распознать — они не носили кос. Без всяких церемоний их бросали в воду. Роберт наблюдал за происходящим со смешанными чувствами, но они вели военное сражение и не имели возможности брать пленных.
Сао обратилась к оставшимся в живых китайцам.
— Вы рабы Цинов, — спросила она, — или готовы сражаться, как подобает мужам народа хань, за свободу нашей страны?
Никто из них не питал иллюзий относительно своей судьбы, выбери они первое, и матросы не замедлили издать громогласный приветственный клич во славу госпожи Чжэн.
Три другие джонки полным ходом удирали на север; Баррингтон оставил Армстронга с шестью матросами на борту захваченного судна, чтобы там никто не передумал, направил «Альцесту» назад к дрейфующей посудине и крикнул команде, чтобы та оставила корабль; для абордажа у него не оставалось людей.
Конечно, существовал риск, что они откроют кингстоны перед тем, как оставить корабль, но команда еще не отошла от ужаса недавнего обстрела и покорно полезла с двух бортов в лодки, а Роберт тем временем подвел «Альцесту» вплотную. Этот трофей можно было бы и отремонтировать, но где взять для него команду? Поэтому судно выпотрошили, забрали все ценное, включая порох, ядра, подходившие для пушек бригантины, и подожгли.
После этого они занялись второй джонкой. Уцелевшие члены экипажа уже покинули ее и что есть мочи налегали на весла, направляя лодки к виднеющемуся вдали берегу. Роберт взял джонку на буксир, догнал лодки и заставил их пристать к нему. Сао выступила со своей привычной речью, но на сей раз она заставила моряков самих расправиться с маньчжурскими хозяевами, теперь китайцы были с головой замешаны в преступлении. Затем три корабля сошлись вместе, вторую джонку тоже обчистили, прежде чем
