дожидаясь его, Сао пустила лошадь легким галопом, удаляясь прочь от бурлящей армии Белых Лотосов. Только тогда до него дошло, что вся разведка состоит лишь из них двоих. Что поделаешь — у Лотосов не хватало лошадей, чтобы посадить на них еще кого-нибудь для их охраны.

Стояла сушь, вода в реке, вдоль которой они ехали, еще была высокой, что Роберт отметил с удовлетворением. Он не сомневался, что река им понадобится, и очень скоро. Ни люди, ни животные на пути не попадались, две деревни, которые они миновали, оказались разграблены и разорены — всюду чувствовалось зловоние смерти. Обширные поля лежали незасеянными.

— Оживет ли когда-нибудь эта земля? — спросил Роберт, когда Сао придержала лошадь перед пологим подъемом.

— Эта земля всегда оживает. — Она взглянула на него. — Ты все еще боишься, Баррингтон? — Сао со смехом пришпорила коня, но тут же вновь натянула поводья. На холме впереди них показались с полдюжины всадников. Даже издали были видны пики с красными флажками.

— Знаменные! — сдавленно воскликнула Сао, выхватывая меч из ножен.

— Лучше нам убраться отсюда, — остановил ее Баррингтон. Он тоже был вооружен пистолетом и мечом, но все равно силы слишком уж неравные.

Всегда готовая к драке, Сао после короткого раздумья все-таки повернула коня и пустилась вскачь. Знаменные не бросились за ними в погоню, и как только они исчезли из виду, Сао чуть придержала лошадь.

— Как ты считаешь, они из основных сих маньчжурской армии?

— Да, — сказал Роберт. — Слушай!

Даже тяжелый топот копыт их коней не заглушал доносившийся издали устрашающий гул.

— На тот подъем, — решила Сао и пустила коня галопом; помедлив, Роберт поскакал за ней, в любой момент он ожидал снова увидеть маньчжурские войска. Но они без помех достигли вершины холма, и перед ними открылась равнина. Почти вся она была покрыта движущимися знаменами: синими и с синей каймой, белыми и с белой каймой, красными и с красной каймой, желтыми и с желтой каймой. Под знаменами двигались вперед сведенные в эскадроны тысячи всадников. Конница на полмили опережала основные силы, состоящие из призванных на военную службу ополченцев-пехотинцев, которые маршировали под своими зелеными флагами.

Приоткрыв рот, Сао не отрываясь смотрела на приближающуюся армаду. С нее как ветром сдуло браваду, и из бывалого вояки она превратилась в ту, кем была на самом деле: в очень юную, испуганную женщину.

— Это мощь величайшей на земле империи, — сказал Роберт.

— Сколько их?

Он навел на войско прихваченную с корабля подзорную трубу. Даже с такого расстояния он мог выхватить лица, рассмотреть широкие многоцветные флага, которые развевались над командующим и его свитой. Он водил трубой в разные стороны: вот идет батальон мушкетеров, вот копейщики, мечники, вот двигается артиллерия…

— Сто тысяч, не меньше. А ты имеешь хотя бы представление, сколько сил у нас?

— По крайней мере столько же.

— Но точно ты не знаешь?

— Какое это имеет значение? Мы сметем их как сор. — Она повернула коня и помчалась вниз по склону.

Роберт галопом скакал бок о бок с ней.

— Сао… — Их колени соприкоснулись, он схватил ее поводья и остановил обоих коней.

— Ты боишься!

— Да, боюсь. Это профессиональные солдаты.

— Знаменные! — Ее голос был полон презрения.

— Это воины, которые умеют сражаться.

— Мы уничтожим их.

— Может быть. Но только не в открытом бою.

— И что же ты посоветуешь?

— Вы должны позволить им приблизиться. Вам нужно как следует подготовиться. Пока еще время есть. Они вынуждены будут атаковать вас. В этом ваше преимущество. Заставьте своих людей поработать, выкопайте рвы, соорудите завалы, укройтесь за ними. Если вы так встретите атаку знаменных и отразите ее, тогда у вас появится шанс.

— Так вот как сражаются внешние варвары? — Ее голос звучал даже еще презрительней.

— Внешние варвары думают, как победить, и именно так они сражались бы в этих обстоятельствах.

— Мы будем биться, как бились всегда. — Ее голос смягчился. — У нас нет выбора, Баррингтон. Если я поставлю своих людей за завалы, они просто убегут. Они могут только идти вперед. И мы пойдем вперед. Мы должны победить или умереть. Все очень просто.

С протяжным «ура» армия Белых Лотосов ринулась вперед. Роберт Баррингтон никогда не слышал и тем более не видел ничего подобного. Чжэн И просто махнул мечом в указанную женой сторону, и армия пришла в движение. Без настоящей разведки, без попыток определить тактику, без приказов, кроме одного-единственного: «В атаку!»

Но еще более удивительным казалось то обстоятельство, что размахивающих мечами мужчин сопровождали их жены и дети постарше, а также собаки. Но вот воины ускорили шаг, и женщины с ребятней быстро отстали, зато собаки, рыча и лая, продолжали бежать.

Мятежники поднялись на холм и застыли как вкопанные — не потому, что требовалось перевести дух после быстрого подъема, нет — от картины, которая перед ними предстала. За наступлением мятежников наблюдали вражеские конные патрули, и маньчжурский военачальник успел расставить войска. Знаменная армия сражалась по кланам, каждое знамя представляло собой укомплектованную дивизию; копейщики выстроились в линию, которую с обеих сторон замыкали отряды мушкетеров, их дополняли роты лучников. Впереди каждого отряда размещалась артиллерия — легкие полевые орудия. Пехоту подпирала конница.

Эта была очень старомодная диспозиция, к тому же очень статичная; по всей видимости, маньчжурский генерал отвергал или же не принимал во внимание тактические схемы военных действий, примененные Фридрихом Великим в Европе: использование скрытных фланговых маршей или концентрацию превосходящих сил в заданной точке перед позицией неприятеля. Генерал, конечно, достаточно хорошо знал тактику Белых Лотосов, чтобы не сомневаться в своей победе. И не без основания. Когда мятежники пошли в атаку вниз по склону, паля из мушкетов и посылая в небо фейерверки, в ответ им рявкнули пушки. Задрав стволы как можно выше, они посылали ядра над головами передних цепей, и чугунные шары врезались в плотную массу арьергарда. Крики и вопли наполнили воздух, перестали взмывать в небо огненные шутихи.

Передние ряды бегом надвигались на маньчжурские мушкеты. Но восставшие давно израсходовали свои заряды, а времени перезарядить им не дали. Дисциплинированные знаменные выждали, пока противник приблизится на расстояние выстрела, на сто ярдов, и дали залп, ставший почти столь же опустошительным, как и орудийный. За пулями летели стрелы такой необъятной зловещей тучей, что показалось: под ними пал каждый третий атакующий; впрочем, Роберт был уверен, что поражена только половина из них, а остальные просто уклонялись от боя. Он и сам подумывал последовать их примеру, а пока бежал рядом с лошадью Сао (его спешили, потому что коня забрал назад один из вождей мятежников). Роберту казалось, что он со всех сторон охвачен горячим ветром.

Вдруг лошадь Сао упала на колени, а затем рухнула наземь. Скакавшая с мечом в вытянутой руке Сао, не меняя позы, вылетела из седла: оставшийся без живого прикрытия Баррингтон успел подхватить ее