– Ты битый, умный. - Никифоров взялся за ручку двери. - Должен понимать больше, чем сказано. Кто Жичигиных-то убил?

– Кутьков… - Амир все еще не понимал.

– Ну вот! - обрадовался Никифоров. - Ты все и понял!

Амир задумался.

– Меня хотели пришить заезжие гастролеры, - тихо начал он. - Ты меня спас, собственной жизнью рискнул. Я с того времени другим человеком стал. Я, Никифорыч, все понял. Я добро помню и сделаю все, что надо. Иди и не сомневайся.

Никифоров ушел. Амир оделся, сунул в карман финку. Потом подумал и бросил ее в ящик буфета. Спустя двадцать минут он уже стоял перед вывеской трактира на Хитровом рынке; улыбающийся мужик в поддевке в левой руке держал штоф вина, а в правой - поднос с кругами колбасы. Витиеватая надпись гласила: 'Вася, не жалей карман, будешь сыт и будешь пьян!' Амир толкнул дверь и вошел. Под потолком кольцами вился сизый махорочный дым, слышалось пьяное пение. Подскочил половой, но Амир не стал с ним разговаривать и спустился прямо в подвал. У двери на страже стоял чубатый парень с золотыми зубами. Он подозрительно посмотрел на Амира и загородил ему путь.

– Что, Бусой, все петуху хвоста вертишь? - Амир легко отстранил его и прошел в небольшое помещение со сводами. Там никого не было.

– А ты, я слыхал, большой скок подыбил, поделиться пришел? - заинтересованно спросил Бусой.

– Угадал, - снисходительно, как и полагалось отвечать тому, кто стоял значительно ниже на иерархической воровской лестнице, обронил Амир. - Кто внизу?

– Зайди, - Бусой почтительно распахнул дверь.

В следующей комнате стоял густой запах спирта. Шесть живописно одетых воров играли в 'двадцать одно'.

– Бог в помощь, - поздоровался Амир.

– Лучшим людям наше с кисточкой, - отозвался банкомет. - Что скажешь, уважаемый? Или дело есть?

– Есть, - сказал Амир. - Только мокрухой пахнет, а сам я на мокруху не иду, знаете…

– Знаем, - кивнул банкомет. - Возьми в долю, что надо, - сделаем.

– А ему можно верить? - спросил один из игроков. - Может, он ссучился! Может, его на правило поставить надо?

– Я те поставлю… - Банкомет смазал недоверчивого вора по лицу. - Ты, Корявый, баклан против Амира. За него кто хошь слово скажет!

– Любой жаронёт, Амир - никогда, - поддержал банкомета второй игрок. - Амир дербанит по справедливости… Давай, Амир, говори.

– Есть баба, рыжья у ей навалом, - сказал Амир. - Ейную кладку я надыбил. Можно взять. Почти верняк, но лучше, если сама покажет.

За дощатой стеной стоял Кутьков. Рядом с ним застыли несколько, бандитов. Все жадно слушали Амира - каждое его слово доносилось отчетливо.

– Я подъеду на лихаче, посадим бабу, увезем на хазу, там все скажет, - развивал свой план Амир.

– Ты хоть намекни, кто она? - осклабился банкомет.

– Мария, полюбовница жичигинская.

Кутьков отскочил от стены, забегал по комнате.

– То жизнь клади, то само на грабках виснет, - сказал он взволнованно. - А все ж есть чутье у Кутькова. Есть! У Машки рыжьё.

– Подозрительно, - сказал один из бандитов.

– Амиру не веришь? - резко спросил Кутьков. - Амир - мастер, он - свой в доску, он ссучиться не может!

– Сделай так, - посоветовал сообщник, - пусть Амир и кто с ним в доле, - работают. А как рыжьё возьмут, - мы им гоп-стоп сделаем и не вертухайся!

– Заметано, - сказал Кутьков.

Амир условился со своими сообщниками о месте встречи и ушел…

Вечером Трепанов вызвал Колю:

– Все готово, браток. Деньги спрятали, наши сообщают, что воры за Машей ведут наблюдение. Звонил Амир: сегодня ее возьмут. Какое у нее настроение?

– Я с ней еще не говорил, - признался Коля.

– Как? - опешил Трепанов. - Мы готовим операцию в полной надежде на тебя, а ты? Теперь поздно. Поздно!

– Сделаю все, что смогу, - угрюмо сказал Коля.

– Наблюдение и охрану мы ей обеспечим, - сказал Трепанов. - Но риск, конечно, есть, и немалый… Говорил и еще раз повторяю: скажи ей все честно! Я в нее почему-то верю.

'Верю, - повторил Коля по дороге домой. - Верю… А собственно почему это он ей так верит? Чем она завоевала доверие? Или сказал для красного словца? Нет, не похоже это на Трепанова… Раз верит - имеет основания. А какие? Что может думать о Маше посторонний человек? Взбалмошная, насмешница. Вон Никифоров считает, что она вообще чуть ли не контра. Но он ошибается, это факт! А может, Трепанов заметил в Маше то, что он, Коля, не увидел?'

– Маша, - сказал Коля прямо с порога. - Начальиик просит тебя помочь.

– Вам нужна уборщица? - насмешливо спросила Маша. - Или, может быть, кухарка? Или я буду грамотно переписывать ваши безграмотные документы? Что ты молчишь? Ты сражен моей догадливостью?

– Деньги, которые ты мне отдала… нам отдала, - деревянным голосом сказал Коля, - спрятаны на Калужской, двадцать шесть, квартира восемь… Там живет Николай Иванович Кузьмин, давний приятель твоего отца, он очень бедный, поэтому ты у него не жила.

– У отца никогда не было такого знакомого, - растерялась Маша.

– Был, - возразил Коля. - За тобой следят люди Кутькова. Они возьмут тебя и будут пытаться выяснить, где клад. Ты назовешь этот адрес. Остальное - наше дело.

Маша смотрела на него с ужасом:

– И ты предлагаешь мне, своей жене, идти почти на верную гибель?

– Да. Своей жене. Самому дорогому для меня человеку, которому верю, как себе. Просто Маше Вентуловой я бы этого не предложил.

– Очень тронута. Я прослезилась! - Маша постепенно повышала голос. - Может быть, у вас, в среде бомбистов и революционеров, такие номера и приняты, но я не из цирка. Убирайся вон! Ты мне омерзителен! Фанатик!

– Я случайно стал милиционером, - тихо сказал Коля. - Потом понял, что эта работа - мое призвание. Понял и другое: мне революция дала все. Если она потребует взамен мою жизнь - я отдам ее. Не имею права иначе.

– Ты! - подчеркнула Маша. - Но не я! Тебе революция все дала, а у меня все отняла! И вообще. Твоя работа - это не моя работа. Прошу запомнить!

– А разве ты не со мной? - просто спросил Коля. - И разве революция, которую ты так ругаешь, не сделала тебе самый главный подарок в твоей жизни?

– Интересно, какой же? - с откровенным любопытством спросила Маша. Слова Коли ее очень удивили.

– А такой, - Коля широко улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь. - Я - это разве не подарок?

Она изумленно смотрела на него, не зная, что сказать.

– Ну и ну, - покачала она головой. - А ты, однако, еще и юродивый чуть-чуть. Святые вы все там? Или очень хитрые?

– Конечно, хитрые, - сказал Коля. - Сами отсиживаемся, других под пули подставляем. Самых близких. Самых любимых. - Он привлек Машу к себе и добавил дрогнувшим голосом: - Страшно мне за тебя, Маша. Если что… случится, - не жить мне.

– С ума сошел! - засмеялась она. - Что за панихида? Да я их всех обведу и выведу, так и передай Трепанову!