– Я передам, что вы звонили, - сказал он. - Но это будет нескоро. Товарищ Сергеев в длительной командировке.

– Где, если не секрет?

– Секрет. Попробуйте позвонить месяца через два.

Коля повесил трубку и долго ломал голову над тем, куда же мог уехать Сергеев, но так и не догадался. А Сергеев в это время находился в Германии, в составе советской экономической делегации, и от встречи с Колей его отделяли не два месяца, как предполагал секретарь, а год работы в Германии и пять лет войны…

В Москву поезд пришел рано утром. Маша выглянула в окно и радостно крикнула:

– Витька!

На перроне с букетом цветов в руках стоял улыбающийся Виктор. На нем ладно сидела новенькая, хорошо подогнанная форма капитана милиции, на поясном ремне желтела плоская кобура с пистолетом 'ТТ'. Обнялись. Маша отступила на шаг, всмотрелась. Изменился Витька. Глубоко под крутые надбровья ушли глаза, прорезались борозды у красиво изогнутых губ.

– А ты возмужал, - сказала Маша.

– Скажи проще: состарился, - покривил уголки рта Виктор.

– Жаль, мать тебя не увидела таким, - сказал Коля. - Она всегда тобой гордилась. На ее могиле перед отъездом мы были. Памятник в порядке, я надежных людей попросил - будут ухаживать, так что не беспокойся… Идет тебе форма.

– Это я надел, чтобы вас встретить, - улыбнулся Виктор. - Идемте, у меня 'эмка'.

Вышли на привокзальную площадь.

– Не женился? - спросила Маша.

– Да как сказать, - протянул Виктор. - Нет, конечно.

– Почему 'конечно'? - настаивала Маша.

– За милиционера не всякая пойдет, а милиционер не всякую возьмет, - отшутился Виктор.

Маша села рядом с шофером, 'эмка' свернула на Каланчевку, с нее - на Садовое кольцо.

– Как здесь все изменилось, - тихо сказала Маша. - Не узнать.

– Двадцать лет прошло, - вздохнул Коля. - Была Москва - деревня, стала - столица. У тебя, смотрю, новый пистолет? Армейский? - обратился он к Виктору.

– 'ТТ', - кивнул Виктор. - Я привык. А вообще-то - для нас он не очень подходит.

– А у моего кольта патроны кончились, я его сдал. Как здесь с оружием?

– Достанем нетабельный. А может, наган возьмешь? Их в избытке.

– С перезарядкой у него плохо, - сказал Коля. - То ли дело у кольта. Ладно, увидим. Ты мне вот что скажи: куда едем?

– Домой. Вам квартиру дали в новом доме на улице Горького.

– Сколько комнат? - обрадовалась Маша.

– Три. Общая площадь сорок метров. Окна на Манежную смотрят, будете смотреть парады и демонстрации.

– Зачем нам столько двоим? - удивился Коля. - Мы еще посмотрим, ладно.

– Пока двое, а там - кто его знает, - улыбнулся Виктор.

– Ну, знаешь! - возмутилась Маша. - Я уже в том возрасте, когда эти темы неприлично даже обсуждать, не то чтобы. - Она недоговорила и вздохнула.

– Генка пишет? - спросил Виктор.

– Пишет. Старший 'опер' в райцентре. Дел много, мотается, правду-матку начальству режет. А ты как? Уживаешься с начальством?

– Всяко-разно, - сказал Виктор. - Процент раскрываемости опять же мучает. Начальнику - процент, а мне - качество. Одно спасает - начальник болеет и, видать, долго еще будет болеть, а с тобой мы общий язык найдем. Вот с вышестоящим начальством совместим ли процент и качество?

– Ничего, мы - псковские, мы совместим, - улыбнулся Коля. - Вот этот дом? Скажи, пожалуйста, магазин 'Стандарт'. Смотри, Маша!

Въехали под арку. Квартира была со двора, во втором подъезде. Виктор вызвал лифт. Поднялись на пятый этаж.

– Вот ключи, владейте. - Виктор торжественно протянул Маше связку ключей.

Маша робко переступила порог квартиры и восхищенно вскрикнула. Двери направо вели в уютную спальню. Налево - в столовую. Вперед и направо - в кабинет. Большая, светлая кухня с балконом. И в каждой комнате новенькая, пахнущая лаком мебель из светлого дуба.

– Можно было и без мебели, - сказал Виктор. - Да я подумал: чего вам зря бегать, время тратить. А так заодно с квартплатой и рассчитаетесь. Удобно, современно.

Маша села на диван и тихо рассмеялась.

– Господи, - сказала она, - какая я счастливая. И как все хорошо.

– Хорошо, - кивнул Коля. - Спасибо нашим ребятам. Тем, кого нет с нами. В нашем счастье их золотая доля.

Виктор ушел. Коля долго стоял у окна и смотрел вниз, на улицу Горького. Напротив окон, в двухэтажном доме, была булочная и книжный магазин. А чуть правее - театр миниатюр. Еще правее возвышался серый куб Центрального телеграфа.

– Удобно-то как, - сказала Маша. - Все рядом, все под боком. Ты заметил - в нашем доме, внизу - диетический магазин. Буду кормить тебя манными котлетами. Или морковными.

– Хочу в Гнездниковский сходить, - сказал Коля. - Трепанова вспомнить, Афиногена. Надо бы нам вместе побродить по старым местам…

– А у тебя найдется время? - с недоверием спросила Маша.

– Я постараюсь найти. Мы ведь ради будущего живем. Значит, должны помнить прошлое. А то ведь порвется связь времен. - Коля улыбнулся.

Весь вечер они бродили по Москве, и прошлое возвращалось к ним случайно запомнившимся поворотом улицы, знакомым домом на перекрестке. Прошлое уводило их в заснеженную, нетопленную, голодную Москву 1919 юда. И они шли среди улыбающихся, счастливых людей, среди потока новеньких, поблескивающих свежим лаком 'эмок' и 'зисов', мимо сверкающих витрин, но им казалось, что вот сейчас, через секунду вывернет из-за угла черный автомобиль Кутькова, и безжалостные бандитские маузеры полоснут вдоль тротуара тяжелым, не знающим пощады свинцом.

– Вот здесь мы настигли Кутькова. Помнишь?

Маша молча кивнула.

– Двадцать один год прошел, а кажется - это было вчера. А все-таки основное мы сделали. Профессиональной преступности больше нет.

– Сколько же еще времени уйдет, пока вы справитесь с непрофессиональной? - вздохнула Маша. - Когда-то ты сказал: 'Вот пройдет десять лет, и мы выпустим из тюрьмы последнего жулика…'

– Нам много чего казалось десять лет назад. Не все мечты сбываются, Маша. Сейчас я скажу тебе так: полное уничтожение преступности - дело не одного поколения. Думаю, что решающее слово в этом будет принадлежать не милиции и вообще не административным органам. Социальный прогресс и только он один подорвет основы всякой преступности вообще. А мы… Мы добьем ее остатки, вот и все.

– Когда же это будет?

– А вот это в какой-то степени зависит и от нас с тобой, - улыбнулся Коля. - Работать надо, друг мой. В поте лица!

На следующий день с утра Маша уехала в гороно - нужно было подыскать работу. У Коли был в запасе еще один день - в управление он должен был явиться только завтра. И Коля решил побродить по букинистическим магазинам - вот уже пять лет он настойчиво, с любовью собирал библиотеку из академических изданий. Но его замыслу не суждено было сбыться: в тот момент, когда он, уже одетый, стоял на лестничной площадке и закрывал двери квартиры, подъехал лифт и Виктор, выйдя из лифта, крикнул:

– Николай Федорович, машина внизу, хорошо, что я вас застал… - В служебной обстановке Виктор никогда не позволял себе называть Колю на 'ты'.