Я чувствовал, что меня гладят по волосам. Ласково так гладят. Как будто это мама. В детстве она садилась ко мне на кровать и, желая спокойной ночи, вот точно так же гладила. Что же она говорила? Кажется, «Спи, вояка» или«…забияка» или«…разбышака». Я никогда не был ангелом и тихоней, поэтому после моих дневных подвигов душещипательное «зайчик» или «котик» ко мне никак не клеилось. Вот и сейчас мне почему-то казалось, что прошедший день выдался не таким уж тихим и мирным. Что-то в нем было такого… Сейчас я вспомню… Как только услышу слова мамы, так сразу и вспомню.

— Товарищ подполковник, он очнулся!

Голос был женский, но не мамин. Слишком молодой. И еще это «подполковник». Отец у меня сугубо штатский человек, так что… Где же я? Кто рядом со мной?

Попытка открыть глаза принесла боль. Резкий желтый свет ослепил, заставил сморщиться и застонать.

— Свет! Потушите верхний свет!

Сейчас говорил мужчина, и голос его был жесткий и властный, командирский я бы сказал. Что ж, все интересней и интересней.

Первый, так бесславно завершившийся эксперимент по возвращению зрения меня кое-чему научил. Теперь я открывал глаза очень медленно и осторожно. Сперва две узенькие щелочки. Вокруг царил благодатный мягкий полумрак. Он успокаивал, говорил, что теперь уже можно без боязни взглянуть на окружающий мир, познакомиться с его обитателями. Хотя мне все больше и больше казалось, что я их знаю.

— Лиза… — прошептал я, когда округлое пятно напротив моего лица обрело более или менее четкие очертания.

Она была совершенно не похожа на ту девчонку, которую я впервые увидел на грязных, пропитанных запустением и страхом улицах мертвого города. Бейсболка исчезла, свитер тоже. Теперь густые каштановые волосы закрученным в плавную спираль потоком текли по голой, казалось выточенной из мрамора шее. На Лизе была блузка. Уже сто лет не видел женщин в блузках, особенно таких белоснежных. В ушах у девушке блестели сережки, маленькие вкрутки с белыми камешками. Они светились и переливались радужными бликами. Ярко, очень ярко. Но даже бриллианты выглядели тускло и убого по сравнению с сиянием больших карих глаз.

— Вот и хорошо, Максим! — теперь Лиза схватила мою руку. — Ты пришел в себя. Теперь все будет замечательно. Ты выздоровеешь, ты поправишься.

— Где… — я попытался спросить, но горло ссохлось, и вместо слов на свет появился лишь сиплый хрип.

— Воды? Хочешь пить?

Девушка мигом угадала мое состояние. Я еще не произнес «да», а около моих губ уже появилась белая эмалированная кружка. Сделав несколько жадных глотков, я почувствовал, что смогу говорить.

— Где Толя?

— Милиционер-то?

На этот раз мне уже не пришлось гадать кто он, обладатель этого командирского баса. Загребельный собственной персоной возник в поле моего зрения. Он улыбался. Правда, улыбка была слегка странная, усталая и виноватая. Нет, все же сначала виноватая, а затем уже усталая.

— Милиционер, он тоже здесь. Живой. Только вот в сознание пока не приходил.

— Здесь? — я прополз взглядом по потолку в грязно-желтых разводах.

— Ну да, здесь, в санчасти.

Слова Лешего словно нафтизин прочистили мне нос. Я тут же уловил запах крови, медикаментов и хлорки.

— Как я здесь…

Лиза поспешно приложила палец к моим губам, требуя не напрягаться. А вопрос мой… он и так был понятен.

— Как ты здесь оказался? Товарищ подполковник вас вытащил, спас. Тебя и Нестерова.

Пока Лиза говорила, я увидел как к Андрею подошел санитар. Старый знакомый, Виктор Ильич, кажется. Он что-то шепнул Лешему. Тот кивнул в ответ, и медик быстро ушел. Хлопнула дверь и я понял, что в комнате нас осталось трое.

— Вам совсем немного не хватило, — тем временем продолжала девушка. — Метров восемьсот до периметра не дотянули. Но вы стреляли, и дозорные услышали.

— Ты рискнул… — я в упор поглядел на Загребельного.

— Рискнул, — Леший кивнул и сразу же отвел глаза. — Сообщили, что до начала стрельбы вроде бы слышался рокот мотора. Вот я и подумал, что это скорее всего ты.

— Спасибо.

Я уже успел прийти в себя настолько, что даже смог отнять руку Лизы, которая пыталась удержать меня от излишних разговоров. Глупая. Разговоры сейчас для меня самое оно, лучшее лекарство. На том свете ведь не поговоришь, на том свете царит тишина. Даже крики и стоны там становятся частью полного ледяного безмолвия.

— Вам с ментом крупно повезло, — Леший пропустил мимо ушей мою благодарность. — Успели проскочить. А после того, как мы вас приволокли, вокруг такое началось… Я только что со стены. Ночь буквально стонет от воя и рева. Не удивлюсь, если после рассвета мы обнаружим все дома в округе стертыми до фундаментов.

— Призраки? — спросил я.

— Должно быть они, — Леший невесело хмыкнул. — Хотя, честно говоря, я не проверял.

— Что в поселке?

После моего вопроса Загребельный даже как-то вздрогнул, словно очнулся, словно вспомнил что-то. Он положил руку на плечо Лизе и попросил:

— А ну, боевая подруга, сгоняй за мистером Крайчеком.

Девушка тут же одарила подполковника возмущенным взглядом, как будто тот изрек что-то