— Идемте, наш стол свободен.

Томас указал на четыре ученические парты, которые стояли в ближнем ко входу углу, чуток особняком от всех остальных. Обычно именно за ними принимало пищу руководство лагеря. И это совсем не потому, что отцы-основатели хотели как-то выделиться. Просто именно в такие короткие минуты отдыха они имели возможность посовещаться, а некоторые темы вовсе не предназначались для посторонних ушей.

Однако сейчас серьезных дебатов не предвиделось. За командирским столом сидело всего два человека. Я знал их обоих. Это были инженер Ковалев и ответственный за подготовку групп, работающих вне лагеря, майор Нестеров — старый одинцовский милиционер, родившийся и выросший в этом городке.

Назвав Нестерова милиционером, я почему-то вспомнил, что за несколько лет до войны после длительных и жарких дебатов, милицию все же переименовали в полицию. Но только вот это название все никак не хотело приживаться. Действительно, какой же русский, в прошлом советский человек назовет мента полицейским? Смешно! Мент он для нас всегда и останется ментом. И это даже не профессия, это диагноз.

Наше появление собеседники заметили уже давно и теперь призывно махали руками. Не думаю, что эти двое соскучились по своему командиру. Скорее хотели заполучить меня — человека, который кочует от поселения к поселению и перевозит не только оружие и боеприпасы, но и последние новости. По первым словам Нестерова я понял, что не ошибся.

— Привет, полковник. Как дела? Что нового творится в мире?

— Здорово, мужики, — я поочередно пожал две протянутые мне руки. — В мире все по-старому, все на букву «Х».

— И что, ни одной хорошей новости? — поинтересовался майор.

— Почему же, одна имеется, — я поставил крышку от котелка на стол и уселся между ним и Крайчеком. — Я тут на подъезде к Кутузовскому навозного льва завалил, и не одного, а со всем выводком. Так что с вас, как говорится, причитается.

— Блин, а я то думал, что за фигня там творится? — развел руками Нестеров. — Не возвращаются люди с Минского шоссе, хоть ты тресни. Две группы за неделю потерял.

— Неужто ты сам его грохнул? — удивленно поглядел на меня сидевший напротив Ковалев.

— Повезло, — я не стал хвастаться. — Просто повезло.

— Ты больше из БТРа не выходи, — почти приказал мне Томас. — Нам тут всем без тебя придется очень и очень плохо.

— Да я как-то и сам не спешу на тот свет, — я кисло улыбнулся.

— Э, ну вы чего? Заговорили человека! — спохватилась Нина. — Поесть не даете. Ты ешь, Максим Григорьевич, ешь, пока горячее.

— Угу.

Я набрал полную ложку каши и сунул в рот. Хорошо! Вкус оседлой жизни. Не то, что те концентраты, которыми по большей части доводится питаться мне. Перед тем, как откусить кусок мяса, я его долго изучал. Все же странное оно какое-то.

— Все нормально, Максим, — улыбнулась женщина, уловив мою неуверенность. — Можешь глотать спокойно. Мы тут его уже третий день едим. И ничего… пока все живы и здоровы.

— Третий день? — изумился я. — Кого же это вы подстрелили? Не иначе слон приблудился?

— Нет, — улыбнулась Нина, — это черви. Здоровенные такие, размером с телеграфный столб. Выползли из-под земли тут неподалеку, у озера. Как будто специально к нам на сковородку спешили.

— Черви? — мне жуть как не хотелось обижать хозяйку дома, но я не сдержался и скривился от гадливости. — Цирк-зоопарк, выходит, это мы червяков лопаем, да еще и не наших, не земных!

— Не паникуй, — женщина успокаивающе похлопала меня по руке — Эти животные только по своему внешнему виду напоминают наших червей. Внутреннее строение у них более сложное, как у земноводных, ну и мышечная ткань соответственно… мясо то есть. Так что можешь представить, что жуешь лягушку — французский деликатес, между прочим.

Подавая пример, Нина впилась зубами в свою порцию, откусила большой кусок и стала его старательно пережевывать.

— Животный белок нам позарез нужен, — произнесла она с полным ртом. — А это… это по вкусу на рыбу похоже, только потверже будет. Ты попробуй.

— Посолить не забудь, — Ковалев подвинул ко мне солянку, сделанную из разрезанной пивной банки.

С деланным любопытством я откусил небольшой кусочек. Перемолов его челюстями, согласно кивнул:

— Точно, похоже на рыбу, — а про себя подумал: — Только слегка протухшую.

Но Нина права, организму белок просто необходим. Именно поэтому я проглотил первый кусок и тут же откусил второй. Наслаждаясь инопланетным «деликатесом», я старался не думать откуда он выполз и где гнездился на кораблях ханхов. Не хотелось бы, чтобы это оказались какие-то солитеры, ползавшие в брюхах у пришельцев. Ведь вполне вероятно, что ханхи это исполинские существа. Их так никто и не видел, но судя по размерам кораблей… Звездолеты и впрямь были исполинскими, бесчисленные Эвересты в один «прекрасный» день опустившиеся на нашу планету. Возможно именно сейчас я непременно должен был вспомнить эту завораживающую картину, однако почему-то не получалось. На ум приходили лишь те горы дерьма, которые должны были производить огромные желудки. И все это небось рухнуло на нашу Землю- матушку. Вместе с червяками, львами и прочей нечистью, которую мы уже задолбались истреблять.

Рожа у меня от всех этих мыслей должно быть выглядела не очень счастливой. Полагаю именно поэтому Нина и предложила:

— Давай-ка я тебе чайку принесу. С ним лучше проходит. — Женщина протянула руку и взяла мою кружку. — У нас сегодня ромашковый. В одной аптеке раздобыли. Пакеты были полиэтиленовые герметичные, так что содержимое ничуть не пострадало.

— Прекрасно! — мигом согласился я. Ромашковый это как раз то, что мне сейчас и надо! Он ведь противовоспалительный и дезинфицирует, кажись, тоже.

Мою так сказать неуверенность по поводу подаваемого нынче блюда заметила пожалуй только лишь Нина. Мужикам было не до этого. Мужики думали совсем о другом. Когда женщина отошла, Нестеров наклонился ко мне и негромко спросил:

— Григорич, ты еще сколько продержишься? Я имею в виду, как долго сможешь снабжать нас патронами?

Услышав это вопрос, я сразу позабыл о происхождении содержимого своего котелка.

— Все зависит от того, как быстро вы их будете тратить.

— Ты не юли, — пристально поглядел на меня милиционер. — Понимаю, что не хочешь своих секретов выдавать… И все же сколько? Полгода? Год?

— Где-то так, — сдался я.

— А потом что?

— В Климовске патронный завод есть. Местные предлагают его восстановить. — Я приступил к еще одной части своей работы — ведению переговоров, посредничеству и координации действий между отдельными колониями.

— Завод это интересно! — оживился Крайчек.

— Завод это из области фантастки, — покачал головой молчавший до этого инженер Ковалев. — Потребуется сырье, кадры, море электроэнергии…

— Электроэнергия это до мэнэ, — за спиной послышался русско-украинский суржик, и тяжелая рука похлопала меня по плечу. — Привет, хлопец, с приездом тебя.

— Привет, Микола!

Я встал и крепко пожал огромную пятерню бригадира электриков Николая Горобца. Большой добродушный человек. С ним всегда интересно и легко общаться. Николай был свято уверен, что неразрешимых проблем на свете не существует, по крайней мере, в технике. Горобец бесцеремонно втиснулся между мной и Крайчеком.

— А ну, подвинься, клятий американец. Дай мне з чоловиком побалакати.