– Не хотел, но, конечно, пошел на войну из-за отца и Джеймса. А ты, Йен? Как сложилась твоя жизнь?

Он улыбнулся, пытаясь в нескольких словах уместить все прожитые годы.

– Я вернулся в Англию, – сказал он. – Мой отец снова женился, и, по-моему, слишком поспешил. У него родился еще один сын. Я рос, учился и вот стал взрослым.

Он не осмелился рассказать ей, что был награжден за отвагу, у него просто не хватило храбрости полностью перед ней раскрыться.

– И у тебя нет ни жены, ни возлюбленной? – спросила она с прежней интонацией.

Он улыбнулся, потому что ее будничный тон не обманул его.

– До сих пор не было, – сказал он.

Она стремительно подняла голову и посмотрела ему в лицо. Лунный свет падал на нее сквозь древесные кроны, и он разглядел улыбку на ее губах.

– Ведь сегодня луны быть не должно, – сказал он вдруг. – Даже на ущербе.

Она ничего не ответила, но продолжала ему улыбаться, смущенная этим внезапным заявлением.

– Потому что, – продолжил он, притягивая ее к себе и легко касаясь губами ее губ, – потому что в лунном свете ты кажешься еще прекраснее.

Она только вздохнула в ответ, и он был очарован этим вздохом.

– Ты был самым привлекательным человеком, которого я встретила в жизни, – сказала она, наконец, отстраняясь.

– А как же Маркус?

Как это ни странно, воспоминание о Маркусе уже потускнело, будто его образ не был крепко запечатлен в ее памяти. Но она все еще представляла себе в мыслях Фергуса, Джеймса и своих родителей так ясно, как если бы они стояли сейчас перед ней. И все же было не очень достойно говорить о Маркусе, когда он не мог ничего возразить и не мог защитить себя. Поэтому она предпочла промолчать.

– Где ты его встретила? – спросил он чуть позже.

– Он был другом Фергуса. – Ее забавляло его любопытство. Но ведь и она испытывала такое же любопытство к его прошлому.

Они шли рука об руку, пока не достигли пещеры, где она всегда находила пристанище. Лейтис улыбалась.

– Я часто приходила сюда и думала о тебе, – призналась она.

И это было правдой: после того как он ее поцеловал, она стала приходить в свое тайное убежище и часами смотрела отсюда на Гилмур. Смущение и восторг, которые она ощущала, были равны ее стыду. Она все еще помнила, как он изумился, когда она дала ему оплеуху. Она вернулась в Гилмур, чтобы извиниться перед ним, и узнала о трагедии.

– Это правда? – Он был искренне удивлен.

Их слова тонули в лесных шорохах, в свисте ветра, пробегавшего по листве, в потрескивании сучьев под ногами. Но даже лесные твари, привыкшие бесшумно двигаться ночью, были слышнее, чем ее признание. Пришло время открыть другую тайну.

– Твой поцелуй, по правде говоря, не был мне неприятен, – сказала она, глядя вверх, на вершины деревьев. В лунном свете они были похожи на стрелы, нацеленные в небо.

– Можно мне снова поцеловать тебя? – спросил он, и его губы изогнулись в улыбке. – Хочу проверить, правду ли ты говоришь.

Она, улыбаясь, подняла на него глаза.

– Разве ты уже этого не сделал?

– Чертовски боюсь ошибиться, – поддразнил он ее.

Он снова поцеловал ее, и несколько секунд спустя она отстранилась и слабым голосом пробормотала:

– Нет, твой поцелуй мне не противен.

Над их головами повис шар луны, придавая краям набегающих на нее облаков бледно-голубое сияние.

Она потянула его за руку куда-то вниз по склону.

– Куда ты меня тащишь? – В его голосе она различила смех.

– В свое тайное убежище, – призналась она.

. Он раздвинул кусты и последовал за ней в пещеру.

– Нам бы следовало захватить свечу, – он улыбнулся, – или фонарь.

– Чтобы лучше разглядеть, как мы изменились. – Она медленно повернулась к нему. – Ты, несомненно, сочтешь это место не слишком привлекательным и будешь разочарован.

– Хочешь сказать, что сравнение моих детских воспоминаний и сегодняшних ощущений будет не в пользу настоящего?

– Да, часто различие бывает чудовищным, – сказала она.