– Печальным будет тот день, когда скотт будет вынужден покинуть Шотландию.

– Они могут устроить свою жизнь везде, где захотят, куда бы ни отправились, – сказал он. Он придумал этот аргумент прошлой ночью.

Лейтис повернулась и посмотрела ему в лицо.

– Почему бы тебе самому не поговорить с ними об этом? – спросила она с любопытством.

– Есть причины, – ответил он загадочно.

– Ты не хочешь, чтобы они узнали Йена Макрея? Он смотрел на нее, окаменев от изумления.

– Ты думал, что я не догадаюсь? – Ее забавляло его смятение. – Но ведь все наводит на мысль об этом.

Он вес еще стоял молча.

– Теперь-то ты не станешь этого отрицать, – заметила она со вздохом.

– Нет, – ответил он, и от этого слова ее сердце воспарило до небес.

Значит, не случайно он был так знаком ей, не случайно она чувствовала в нем друга, а от его поцелуя ее сердце трепетало и замирало. Ей хотелось повернуться и исчезнуть вместе с ним во мраке, найти уютное и безопасное местечко и расспросить его о тех годах, что они провели вдали друг от друга.

Она отступила на шаг, потрясенная внезапно пришедшей ей в голову мыслью. Он прожил все эти годы в Англии. Ведь он – наследник английского дворянина.

– Ты один из них, Йен? – Она бросила взгляд на форт Уильям. – Ты один из английских солдат.

– Да разве станет англичанин красть у своих провиант, Лейтис? – Он подошел к ней вплотную. – Разве станет англичанин заботиться о том, чтобы накормить голодных скоттов?

Она покачала головой.

– Тогда поговори с моими соседями сам.

– Тебя они скорее послушают, – сказал он, и это прозвучало убедительно. – Они не вспомнят меня, и у них нет причины довериться мне.

– А у меня есть? – спросила она. – Сними маску.

– Сниму, когда придет время, – ответил он.

Она пришла в смятение: слишком много чувств боролось в ней. Счастье, смущение, любопытство и странная тревога, от которой она не могла отделаться... Но все-таки Лейтис удалось побороть ее. В эту минуту ей было просто все равно.

– Так пойдем? – Она протянула ему руку и улыбнулась ослепительной и счастливой улыбкой, а потом позволила повести себя в часовню и на лестницу, ведущую в подземелье.

– Ты уверен, что не хочешь войти? – Лейтис обернулась к нему у дома Хемиша.

Путешествие в долину заняло много времени, потому что пришлось идти кружным путем. Они не рискнули проскользнуть по мосту через лощину, где их мог заметить часовой.

Им пришлось грести, чтобы пересечь бухту, а потом вернуться туда, где оставался конь Ворона.

– Нет, но я подожду тебя вон там. – Он указал на рощицу.

Лейтис кивнула и направилась к дому Хемиша, оглянувшись еще раз на сгущающиеся тени, прежде чем постучалась в дверь. Он уже исчез из виду. Ее поражала способность Ворона ускользать в темноту и сливаться с ней.

Ответа на стук не последовало, Лейтис толкнула дверь и вошла в темный дом. Засветив свечу на столе, она оглядела комнату. Было не похоже, что жилище обитаемо, не было никаких признаков присутствия здесь ее дяди. Постель заправлена. Нет грязной посуды. Хемиш был чистоплотен, поэтому трудно сказать, долго ли его не было или он просто отлучился на минутку.

Сначала Лейтис подумала, что, в конце концов, Мясник арестовал Хемиша, и при этой мысли она ощутила острую боль. Впрочем, возможно, дяде хватило предусмотрительности и осторожности укрыться там, где его не могли найти. В этом случае ей самой предстояло созвать собрание членов клана.

Но вдруг она услышала свист: веселый мотивчик она знала так же хорошо, как и исполнявшего его свистуна. Хемиш отворил дверь и при виде Лейтис застыл на пороге.

– Все никак не угомонишься, дядюшка! А если англичане повесят тебя? – спросила Лейтис, глядя на волынку, трубы которой спускались у него через плечо.

– А, прекрасная дама Макреев явилась. – Он широко ухмыльнулся. – Значит, тебе удалось улизнуть от Мясника?

Хемиш положил свою волынку на пол, потом постоял, явно колеблясь. Его взгляд блуждал по каменной стене, полу и, наконец, обратился на потолок.

– Он воспользовался тобой, Лейтис? – спросил он. Она почувствовала, как горячая волна залила ее щеки, сменившись вскоре раздражением.

– Не больше, чем тобой, – сказала она отрывисто. – Тебе, дядюшка, как видно, все равно, что я оказалась заложницей по твоей вине?

Она уставилась на его волынку.

– Значит, ты пришла, чтобы снова на меня ворчать? – Он подбоченился, и его лицо исказилось