пальцами по гладкой как шелк, коже на ее шее. Шли минуты, Джесси оставалась неподвижной, ее тонкие изящные руки покоились на бедрах, откинутая голова упиралась в живот Мэй. Убрав руку, Мэй настойчиво прошептала: – Давай, Монтана. Я помогу тебе принять ванну. Джесси встрепенулась и заставила себя встать. Вслед за Мэй она медленно поднималась по лестнице, но ее мысли продолжали вертеться вокруг танцев. Она вспоминала, как смотрелась Кейт в паре с Кеном Тернером. Джесси так и не роняла, почему у нее так резко испортилось от этого настроение, что она даже не попрощалась с Кейт.
– Снимай свою одежку, – велела ей Мэй и попробовала рукой воду, после чего долила в ванну еще немного кипятка из металлического чайника, стоявшего на решетке в камине, который находился в дальнем углу комнаты. – И залезай сюда. Не обращая никакого внимания на небрежный с виду взгляд Мэй, устремленный на нее, Джесси устало разделась и сложила одежду на стул рядом с кроватью. Со стоном удовольствия она погрузилась в оловянную ванну.
– Как хорошо! Мэй стояла рядом и намыливала руки куском мыла. -Окуни голову в воду. Джесси намочила волосы, смахнула с глаз воду, и положила голову на край ванны, вытянув руки вдоль бортиков. Вода доходила ей чуть выше грудей. Она снова закрыла глаза, что-то пробормотав от удовольствия, когда Мэй стала мыть ей голову. Разморившись от горячей воды и от рук подруги, которые успокаивающе скользили по ее голове, Джесси почти погрузилась в сон.
Заметив, что тело Джесси расслабилось, а ее дыхание стало медленным и глубоким, Мэй аккуратно сполоснула от мыла ее густые, выгоревшие на солнце волосы, убрав с лица несколько прядей. Она положила обе руки на плечи Джесси, стараясь не давить на них, и провела пальцами по ключицам и по незагорелой коже чуть ниже. Джесси задвигалась и вдохнула. Мэй задержала дыхание, руки у нее затряслись. 'Джесси…', – прошептала она.
Джесси слышала, как откуда-то издалека ее позвал нежный голос. Она улыбнулась женщине, чье лицо было так близко, и чей теплый взгляд вызвал у нее резкий всплеск наслаждения. Джесси подняла руку, поймала ласкавшие ее пальцы и, повернув их к себе ладонью, прижала к своим губам. Где-то внутри ее тела разливалось тепло, тепло и влага, ноги и руки задрожали от скрутившего ее сладкого желания, которое стало еще острее, когда Джесси положила женскую руку себе на грудь. Она запрокинула голову, сгорая от жажды поцелуя. Когда к ее губам нежно прижались чьи-то губы, у Джесси вырвался тихий стон, и она почти перестала дышать, охваченная желанием. – Проснись, Монтана, – повторила Мэй. на этот раз громче. Джесси вздрогнула, разом очнувшись, и села в ванной так резко, что вода перелилась через край на пол.
– Господи! – пробормотала она, нервно оглядываясь по сторонам. Рядом с полотенцем в руке стояла Мэй. – Что было? – Ты просто уснула, – сухо сообщила Мэй.
– И все? – уточнила Джесс, стараясь собрать воедино фрагменты сна. Все, что ей удалось вспомнить более или менее четко, – какие-то разноцветные пятна: голубое небо, обрывки облаков и черные глаза, пронизывающие ее своим взглядом. Эти глаза принадлежали вовсе не зеленоглазой Мэй. По телу Джесси почему-то пробегала дрожь, а внутри все пылало так, что кожа могла загореться, подумалось ей. Джесси прерывисто вздохнула, взяла полотенце и вышла из ванной на трясущихся ногах. – Ты уверена?
– Да что еще могло случиться? – бросила Мэй, направляясь к двери. Она не собиралась говорить Джесси, чье имя она прошептала, пока была в забытьи. Зачем наводить ее на мысли, если у нее их еще не было. Чем Джесси действительно отличалась от ковбоев, с которыми гоняла лошадей по прерии, так это тем, что была очаровательно неопытна в амурных делах. Мэй обожала эту невинность Джесси, но порой чувствовала огромное искушение. – Ложись спать. Тебе просто приснился сон, Джесс, вот и все.
Джесси уставилась взглядом в дверь, закрывшуюся за подругой, все еще чувствуя поцелуй на своих губах.
Глава Девятая
– Кейт! Кейт, дорогая! – окликнула Марта. – Тебе нужно подняться наверх и привести себя в порядок. Мистер Тернер вот-вот придет к ужину, ты же не хочешь, чтобы он застал тебя в таком виде! – Марта нахмурилась, когда Кейт отвернулась от окна, где она просидела полдня, молчаливая и погруженная в себя.
Когда дочь послушно отправилась в свою комнату, Марта повернулась к мужу, который сидел перед камином, погрузившись в чтение газеты.
– Я беспокоюсь за Кейт, – объявила Марта. Она такая притихшая последние недели. Только и делает, что возится с этими фотографиями в темноте, и почти не ходит в гости к своим новым друзьям. Мне даже кажется, что она похудела. Ей нужно чаще выходить из дома.
– Ты разве не заметила, что эти страдания начались у нее вскоре после тех танцев в прошлом месяце? – хмыкнул Мартин. – Как раз когда молодой Кен Тернер зачастил к нам в гости. Я-то думал, ты знаешь, как ведут себя молодые девушки, когда за ними начинают ухаживать. Мартин расплылся в улыбке. – И должен сказать, мне по душе этот Тернер. У него светлая голова и многообещающее будущее в этом городке. Он стал бы очень хорошим мужем для Кейт.
Марту лишь рассердили эти слова: в отличие от мужа она была вовсе не уверена, что подавленность Кейт вызвана именно этим. Уж она-то и впрямь знала, как ведут себя влюбленные девушки. Они, конечно, могут сохнуть по кому-то, но лишь тогда, когда мужчина им действительно по сердцу. Но в глазах дочери Марта не видела ни малейшего волнения, когда Кен Тернер приходил к ним, да и особого желания его видеть Кейт не выказывала Она, разумеется, была вежливой, скромной и внимательной, как и положено в этой ситуации. Но стоило гостю выйти за порог, Кейт снова погружалась в меланхолию.
– Я не очень-то уверена в этом, Мартин. Кейт сама на себя не похожа. – Марта надеялась, что ее дочь не набралась какой-нибудь романтической чепухи вроде того, что любовь важнее выгодной партии. Главное – хорошо выйти замуж, а нежность придет потом, как у них с Мартином.
Мартин вздохнул, поднялся с места и подошел к жене. Он обнял ее за талию и сказал: – Не волнуйся, дорогая. Ничто на свете не мешает Кейт проникнуться симпатией к Кену Тернеру. С течением времени она и сама поймет это.
– Простите, что вы сказали? – переспросила Кейт покраснев.
После ужина она сидела с родителями и Кеном Тернером в комнате для приема гостей, но ее мысли блуждали где-то в другом месте. Ее терзало беспокойство, и ей было трудно следить за обычной светской беседой, которая неизменно вертелась вокруг погоды, дел в газете и участившихся разбойных нападений на Оверлендской тропе. Пока родители и гость разговаривали между собой. Кейт в очередной раз удивлялась, почему она не чувствует к этому мужчине ничего, что должна была бы чувствовать. Кен Тернер обладал всеми достоинствами подходящего жениха. Он был милым и забавным, и родителям он нравился.
Но стоило Кену бросить на нее нежный взгляд, как Кейт начинала чувствовать себя птицей, угодившей в силки. Ей хотелось улететь прочь от его оценивающих взглядов и от ожиданий родителей, которые были написаны на их лицах. И в то же время Кейт с возрастающим ужасом все больше убеждалась в том, что бежать ей совершенно некуда. Она пыталась представить себя женой Кена Тернера, потому что он явно рассчитывал на женитьбу, снова и снова приходя к ним в гости, и не могла. Воображение отказывало ей, и у нее не получалось мысленно нарисовать, как она просыпается рядом с ним утром или разговаривает за завтраком, и уж совсем невозможно было вообразить, как она ложится с ним в одну постель, хотя Кейт пыталась представить это изо всех сил. Когда он наклонялся поцеловать ее в щечку на прощание, Кейт приходилось сдерживать себя, чтобы не отпрянуть. – Простите? – снова спросила она.
– Мистеру Тернеру интересно, как ты помогаешь Милли Робертс в школе, – с упреком в голосе подсказала ей Марта.
– О! Значит, в школе, – Кейт постаралась, чтобы ее голос звучал восторженно. На самом деле ей уже стало казаться, что только благодаря школе она еще не сошла с ума. – В школе сейчас очень много детей, а Милли еще сама ждет ребенка, поэтому ей нужна помощь. Я учу ребятишек читать, и мне это очень
