оборудование, которое где-то нарыла поисковая партия. Арсений сказал, что там даже газовый хроматограф[55] есть. Здорово, если его удастся оживить. Микроскопы, которых ребята притащили целых шесть штук, тоже лишними не будут.

«Погода отличная, река словно из мятого зеркала… — Она сидела за лабораторным столом в комнате для проведения химических анализов и, подперев голову рукой, бездумно пялилась в окно. — Может, Маринку, позвать купаться? Нет, переодеться не во что, а до дома пока дойдешь…» — тут она сама себя обманывала, в попытке оправдать собственную лень. До ее дома от лаборатории было минут десять ходу — это если не сильно торопиться. Но как часто мы списываем свои проблемы на внешние обстоятельства!

Энергично тряхнув головой, словно отгоняя лень, девушка встала с табурета: «Надо к Валерке заглянуть — у него всегда если не работа, так новости есть! И он, скорее всего, знает, из каких таких краев парни притащили столь редкую добычу».

Лиза сложила бумаги в пластиковую папку и поставила ее в шкаф. Сняла и повесила на вешалку белый халат, мельком глянув в зеркало над умывальником, поправила челку.

Достала из тумбочки пистолет в кобуре и прицепила к поясу. «Паша», как прозвала она свой П-96М,[56] подарил ей Илья вместо положенного казенного «макарки». Не сильно он в родном городе и нужен, но положено, поскольку считается Елизавета Федоровна Казакова носительницей важных секретов. Буквально вчера она в сердцах сказала Виталию Андреевичу:

— Вы потому меня за Илюшку сватаете, чтобы на охране сэкономить! А то, что мы друг другу совершенно безразличны, — это вас совершенно не колышет!

Андреич немного опешил от такого заявления, но потом взял себя в руки и, назвав ее нахалкой, продолжил свои уговоры. Этого Лиза не выдержала и, сдерживая слезы, убежала из кабинета начальника. Собственно, от того и настроение сегодня ни к черту…

Уже у вахты она вспомнила, что Валерке неплохо бы позвонить перед приходом. До аналитического отдела идти всего ничего, но что зря ноги топтать?

— Вить, дай телефон, пожалуйста, — попросила она молодого Следопыта, который изображал глубокомысленную задумчивость, думая, что этим скроет то, с каким искренним интересом он любуется ее ножками. «Тоже мне, хитрец! А то я не знаю, что ты конторку свою слюнями закапываешь каждый раз, когда я в твое дежурство мимо прохожу!» — загадочно улыбаясь, Лиза набрала номер Валеры.

— Терешин у аппарата, — ответил начальник аналитического отдела только после седьмого гудка, но голос не недовольный, значит, не очень занят был. Или дело терпит…

— Ты еще скажи «Гедеван в канале», — в своем обычном стервозном стиле поздоровалась Елизавета.

— О, приветики, повелительница ходячих мертвецов! — заметно повеселевшим голосом ответил Валера. — А я думал, БэБэ тебя вчера убил и съел — уж больно настроение у него вечером хорошее было.

— Ну да! А на кого тогда наши тунеядцы стойку будут делать? — услышав эту тираду, дежурный вздрогнул и сделал вид, что под обложкой журнала для записи посетителей спрятан невероятно завлекательный роман.

— Не бойся, найдем кого помоложе! — большим достоинством Валерки было то, что он за словом в карман никогда не лез, в отличие от Ильи, кстати. Хоть многие и говорили ей, что это Заноза с ней такой. Цельнодеревянный. — Ты, мать, зайти хотела?

— Ну да.

— Заходи. Минут сорок у меня есть. Или ты пообедать меня зовешь? Так я только за.

Обычно сотрудники управления столовались в ресторане «Перевозчик», что находился на улице Луначарского, у подножия холма, на котором возвышался бывший Дом культуры, но, поскольку рядом, на площади 9 Января, находились и Экономсовет и штаб Ополчения, то в этот час свободных мест там, скорее всего, не было. Безусловно, для Гедевана хозяин заведения расстарался бы, но Лиза знала, что Валерка не любил подобные привилегии. Как она подозревала, мнение ребят, по-прежнему работающих «в поле», значило для Терешина очень много. А потому они отправились в другую сторону — в кафе «У бабы Любы», что каждую весну выставляло свои столики у Посада, на набережной Тверцы. Идти, конечно, было существенно дальше, но что такое дополнительные двести метров, когда на небе ярко сияет весеннее солнышко, погода теплая и собеседник хороший? Сущая ерунда, правда?

— Ну, английская королева, давай, рассказывай, чем тебя Андреич пытал? — Из конторы они вышли через боковые ворота, что смотрели на мемориал погибших во время Великой войны и сейчас спускались по тропинке с холма на Гражданскую.

— А то ты не знаешь? И как тебя на аналитике вообще держат, с таким тупизмом? — подтрунивали они друг над другом постоянно, но сегодня ее, как говорится, несло. Лиза это понимала, но ничего поделать с собой не могла.

— Так тему я знаю, мне детали интересны. О чем мне потом сплетни сочинять?

— Ой, а то тебе не о чем? Придумаешь еще одну байку про грозного Следопыта Занозу. Делов-то?

— А почему сразу про Занозу? — заметив, как она вскинулась, Валера в примиряюще-защитном жесте выставил перед собой открытые ладони: — Спокойно, мать! Я единственный психоаналитик в этом регионе и меня нельзя просто так убивать! — при этом он скорчил на лице такую просяще-унылую физиономию, что Лиза вначале фыркнула, а спустя секунду рассмеялась:

— Псих, точно! И аналитик! Но если внимательно посмотреть на твое лицо, то любому сведущему в медицине будут заметны явные признаки дебильности! — и она показала Терешину язык. — С чего вы все решили, что у нас с Ильей что-нибудь опять будет! Не нужна я ему, как, впрочем, и он мне! — И она громко продекламировала: — Прошла любовь! Завяли помидоры! Сандали жмут, и нам не по пути!

— Ню-ню… — недоверчиво буркнул Валера. — Лизка, если бы я был слепым или действительно дебилом, то твои отмазки, может, и проканали бы. Но извини, уродился я в шибко умного папу и очень хитрую маму, так что сказки можешь кому другому рассказывать!

— Валер, я понимаю, что ты о друге печешься, но поверь, что то, что мы несколько лет назад в «письки-попки» поиграли, ничего не значит! Жить с ним я не могу, а он — со мной! — несмотря на всю экспрессию, она чувствовала, что вышло у нее не очень убедительно. По крайней мере не с таким собеседником, как Гедеван:

— Ты сама-то в эту ахинею веришь?

Пожав плечами, мол, понимай, как знаешь, Лиза попыталась сменить тему:

— Кстати, мы тут кое-что интересное по вашему фрукту накопали…

— Ты не увиливай! А честно признай, что не веришь!

— На детектор ты меня не посадишь, а Наташке я ничего специально не расскажу — пусть тебя немного попилит, отчего это лучшая подруга такой скрытной стала!

— Ладно, — сдался начальник аналитического отдела, — с тобой чтоб серьезно разговаривать, надо таким же терпеливым, как Илюха, быть. Что там по фрукту?

— Вот, — обрадовалась Лиза, — теперь ты снова стал похож на великого и ужасного Гедевана — грозу врагов и опору трона! А то что такое, десять минут разговариваем, а ты ни разу о деле не спросил? Только сплетничаешь о моей личной жизни…

Валера с чувством сплюнул:

— Тьфу ты! Вот смотри, Казакова, не посмотрю, что кос у тебя не осталось! Оттаскаю за уши!

— Получишь сразу и от Наташки, и от Ильи. Жена за измену сковородой попотчует, а друг — за сексуальное домогательство к объекту его страсти!

— Так, Лизка, прекращай! — взмолился Валера. — Расскажи, что вы там нарыли?

На лице у девушки на секунду мелькнула торжествующая улыбка, впрочем, тут же сменившаяся серьезным, «рабочим» выражением:

— Очень он у вас интересный оказался.

— Не у нас, а у шкандыбал, — поправил любящий, когда это касалось службы, точность формулировок Гедеван. — А в чем, с твоей точки зрения, интересность заключается? Ну, кроме места находки?

— У нас, как ты понимаешь, со специалистами по гранатам довольно туго, так что пришлось в