игре, которая, будь она опубликована в журнале «Мурзилка», представляла бы собой нарисованный цветными карандашами лабиринт с подписью «Помоги аспиранту Федору добраться до Салехарда», а что до среднего сантехника, то он за вечер слова не проронил, и они пытались не думать о том, о чем он думает.
Семен Иваныч подал ужин, пригласил всех кушать, пожалуйста, и двое из них разговаривали за столом с ненатуральной оживленностью.
– А можно, я знаете что подумал, к Ивану Александровичу сходить, – говорили они. – Сейчас, конечно, поздно уже и неудобно, а завтра вечерком. Он мужик уважительный. Тем более нам его ремонтировать.
– Не получится, – отвечали они же. – Я Катю его встретил нынче на лестнице, так она говорит, им завтра вечером в гости. И он хотел еще выйти с запасом, чтоб купить какой-нибудь остроумный подарок.
– Где он остроумный подарок найдет в субботу вечером, – возражали они.
– Он-то найдет. На его остроумие везде подарки. И вообще, она говорит, он сейчас так загружен. Головы просто не поднимает.
– Ну, вот пускай поднимет. Мы его не каждый день беспокоим, а ему у нас еще ремонтироваться.
– Не, так тоже не по-людски. Неудобно.
– Ладно, еще кого-нибудь вспомним. На нем свет клином не сошелся.
– Да не сошелся, конечно. Вспомним.
Так говорили они.
После ужина по телевизору показали женщину в халате, мешавшую жизни в раю своими гигиеническими рекомендациями. Хотя все опознали ее по описанию младшего сантехника, никто не выказал стремления кричать: «Вот она!»
– Я, пожалуй, пойду помоюсь, – сказал средний сантехник и ушел в ванную. Слышались шипящие звуки. Вдруг он появился в комнате оживленный и сухой, взъерошил листы на столе, бормоча: «Где тут эти его ткани… весь этот Иерусалим его…», отыскал листок, подаренный автором, и деятельно скрылся с ним, провожаемый молчаливыми взглядами товарищей его в искусстве дивном.
– Ну, ладно бы в клозет, – сказал наконец младший, – я бы еще уловил суть этого демарша, даже если бы с ним не согласился: но в ванную-то он зачем его поволок?
Старший только вздохнул.
– Вы тут о чем? – спросил средний сантехник, входя с раскрасневшимся лицом и мокрыми волосами. Видно было, что вода, действительно лучший из элементов, оказала на него благотворное влияние, временно примирив с действительностью.
– Вась, – осторожно спросил младший, – с легким паром, конечно, а ткани его ты зачем взял?
– Спасибо, какие ткани? – рассеянно спросил средний, елозя по голове махровым полотенцем. Старший незаметно пихнул младшего локтем в бок, приглашая закрыть вечер вопросов и ответов. – Такое ощущение, Санек, – глухо сказал средний из полотенца, – что ты подозреваешь меня в торговле внутренними органами.
Младший подобострастно рассмеялся.
– Сейчас один звонок сделаю, – сказал средний, – и мы продолжим разговор, составляющий главную прелесть в жизни зрелых образованных мужчин.
Он набрал номер, на третий гудок ему ответили, и он сказал туда:
– Добрый вечер. Да. Богатым не буду. Да, не последнее, как видите. Но я вас надолго не отвлеку. Жена ваша не подошла? Нет? Странно. Так вот что я хотел вам сказать. В людях, определенных к общественной службе, мелочность вообще отвратительна. Но насколько она постыдна и губительна в людях, приставленных обстоятельствами к литературному языку! Чем вы гордитесь? Вы что, искренне себя считаете человеком другой породы? Ну, так вот, дорогой вы наш агитатор, горлан и главарь. Какая у вас там глава на очереди, одиннадцатая? Чем намерены занять? Не хотите убедиться, что другой на вашем месте сделает ее лучше? Нет. Нет, спорить я не буду об этом. У меня нет потребности дискутировать с вами ни на какую тему. Всё. Привет жене.
Он бросил трубку. Два товарища смотрели на него со страхом. Опустив к столу лицо, кипящее желчью, он придвинул тетрадь с рассказом о несчастном семействе Осборнов, иллюминированным профильными рисунками женских ног, и написал:
«Глава одиннадцатая. – Когда в дверь позвонили, средний сантехник…»
– Василь, ты что затеял, – недоуменно сказал старший, подымаясь с места.
– Вася! Брось это, брось немедленно! – кричал младший. – И ни в коем случае не вздумай открывать дверь!
– «…средний сантехник, удивленно сказав: “Мы кого-то ждали?”, пошел открывать», – раздельно промолвил средний сантехник.
Глава одиннадцатая,
Когда в дверь позвонили, средний сантехник, удивленно сказав: «Мы кого-то ждали?», пошел открывать.
На пороге оказался мальчик лет двенадцати, с худым лицом и в очках, придававших его глазам статус главной части лица, возможно заслуженный. В руке он держал потухший факел, источавший змеистую струю тяжелого дыма.
– Здравствуйте, – вежливо сказал мальчик. – Мы с вами не имели удовольствия прежде быть знакомыми. Я Джонни Осборн.
– Наслышан, – сказал средний сантехник, несколько приподняв бровь. – Очень приятно.
– Я пришел, чтобы поговорить с вами об одном важном деле, – продолжил мальчик с той пугающей серьезностью, что отличает малолетних визионеров в игровом кинематографе, и неестественной правильностью грамматики, выдающей добросовестного иностранца. – Поскольку дела у нас с вами волею судеб оказались общими.
– Что же мы здесь стоим, – опомнился сантехник. – Прошу в дом.
– Нет, спасибо, но я не имею времени на длительное нахождение в гостях, – ответил Джонни. – У вас есть проблемы.
– Откуда вы знаете? – спросил сантехник, решивший чередовать обращение на «ты» и на «вы».
– Знаю, – сказал Джонни. – У вас есть проблемы, которых вы не решите сами. Есть человек, который вам поможет.
– Неужели?
– Это аспирант Федор. Вам следует обратиться к нему.
– Где же его взять, – заметил сантехник, понимая этот вопрос как фигуральный.
– Вам нужно его поймать, – ответил, тем не менее, младший Осборн. – Он владеет нужным для вас знанием.
– Как это поймать? – переспросил сантехник, для которого ловля аспирантов не входила ни в число выработанных навыков, ни даже в набор привычных мечтаний.
– На берегу. Я покажу где. Вам, однако, не следует относиться к этому легкомысленно, – сказал Джонни, сосредоточенно моргая преувеличенными глазами: – это значило бы потерять свой шанс.
– Я постараюсь, – обязался сантехник.
– Повторяю, это очень непросто. Многие хотели поймать аспиранта Федора, чтобы использовать его в своих целях.
Средний сантехник внутренне согласился с этим утверждением, вспомнив, как несколько часов назад он сам пытался использовать аспиранта Федора в своих целях, не имея в оправдание даже более или
