писатель, о чем бы он ни писал, должен знать не только человека, о котором он пишет, а и его дело, то есть его профессию. Знать точно так же, как ее знает герой. Точно так же приходится перевоплощаться актеру театра и кино, художнику- в общем, каждому, кто занимается творчеством. В этом, пожалуй, и есть самое большое чудо и сложность работы писателя, художника, актера, композитора, музыканта…
Тут мне хочется вспомнить мое детство и историю моего знакомства с Василием Ивановичем Ардаматским. Эти воспоминания, возможно, что-то добавят к рассказу.
В двадуатые годы я лишь роявился на свет и потому, естественно, не мог читать книжки. В годы тридцатые, когда я, мальчишка, считал себя уже вполне зрелым и сознательным человеком, я не встечал на обложках прочитанных мною книг Василия Ардаматского. А вот голос будущего писателя Василия Ардаматского слушал очень часто. Слушал его рассказы о первых крупных стройках и переменах в деревне; о спасении челюскинцев и потрясающих по тому времени полетах наших летчиков: Чкалова, Гризодубовой, Осипенко, Байдукова, Громова, Юмашева, Белякова; о первой экспедиции на Северный полюс и о девушках, уезжавших осваивать малознакомый в то время Дальний Восток; о пограничниках и красноармейцах, сражавшихся у озера Хасан и на Халхин-Голе, и об утановлении по воле народов Прибалтики Советской власти в Латвии, Литве и Эстонии. И еще о многом другом, чего не забыть советским людям- ни нам, старшим, ни вам, младшим…
Двадцать пять лет проработал Василий Ардаматский на радио, прежде чем предстать перед нами в качестве писателя. Исколесил всю страну из конца в конец, объездил многие зарубежные страны, а главное, повстречался и подружился со многими интересными людьми. С летчиками, о которых потом стал писать книги. С разведчиками и их славными делами, о которых писал и пишет по сей день. С воинами в осажденном Ленинграде, о которых родилась его первая книга, открывшая нам Василия Ардаматского, как писателя, еще в годы войны…
Со времени выхода первой книги Василия Ардаматского 'Умение видеть ночью' прошло более двадцати лет. И все же ое сохранил завидное качество молодости, неуемности, беспокойства. И ныне ездит он так много и часто, что застать его дома почти невозможно; и ныне в эфире звучит его знакомый голос: сегодня с Красной площади в день Октябрьского праздника, завтра- в день встречи очередного космонавта… И не только в праздники: в будни он говорит о литературе и о жизни страны, о новом фильме и любопытной выставке…
Каждый год выходят новые книги Василия Ардаматского. Вот уже многие годы писатель посвятил себя благородной теме- рассказу о подвигах наших разведчиков, о героических делах советских людей, попавших в тыл врага.
Обычно книги, посвященные этой теме, называют у нас приключенческими. Приключенческие книги вызывают большой интерес у читателей всех возрастов, и, конечно, прежде всего у юных читателей. Но именно поэтому, наверное, у нас наряду с хорошими книгами появляется немало книг слабых, а подчас и просто плохих, написанных по принципу: приключенческое- значит, сойдет.
Мне думается, что и юный читатель сумеет отличить книгу настоящую, талантливую от книги бездарной, плохой. Он поймет, что такое хорошо, а что такое плохо. И что повести В. Ардаматского 'Я 11– 17' и 'Ответная операция'- умные, тонкие, по-настоящему художнические книги.
К слову, возможно, стоит здесь вспомнить о том, что первую свою так называемую приключенческую книгу Василий Иванович Ардаматский написал после… прочтения одной бездарной книжки.
'Это была книжка, каких мы читали немало, — вспоминает он. — Книжка про седовласых полковников, ни в чем не ошибающихся, имеющих гениальный ум и стального цвета глаза, и про вражеских шпионов-дураков. Было стыдно читать такое… Вот иогда я и попробовал написать повесть про разведчиков 'Опасный маршрут'. За ней 'Я 11–17', 'Ответную операцию'. И то и другое написал, так сказать, со злости. И снес их именно в детское издательство, потому что считал 'главными жертвами' бездарных приключенческих поделок нашу пытливую детвору. В своих книгах я пытался и пытаюсь рассказать ребятам, что советская разведка- это умный, тонкий, тяжелый и опасный труд, который по силам не каждому…'
Именно таким предстает перед нами труд советских разведчиков в повестях Василия Ардаматского 'Я 11–17' и 'Ответная операция', которые легли под одну обложку в этой книге.
НИКОЛАЙ ТОМАН
Что происходит в тишине
Взрыв произойдет сегодня
В погоне за Призраком
'Made in…'
ЧТО ПРОИСХОДИТ В ТИШИНЕ
Шел дождь, обычный в Прибалтике: мелкий, надоедливый. Ветровое стекло машины покрылось мельчайшим бисером брызг. Беспрерывно двигавшиеся по стеклу щетки уже не в состоянии были сделать его прозрачным. Командарм поднял воротник кожаного пальто и надвинул на глаза фуражку. Казалось, он погрузился в дремоту, забыв о генерале Погодине, которого специально взял в свою машину. Погодин догадывался, что предстоит серьезный, скорее всего неприятный, разговор, и терпеливо ждал.
Командарм, пожилой, полный, даже, пожалуй, несколько тучный человек, всегда удивительно бодрый и не по годам подвижной, всей своей крупной, ссутулившейся теперь фигурой выражал крайнюю степень усталости. Погодин знал до мельчайших подробностей распорядок его дня, из которого совершенно исключалось время на отдых. 'Наверно, лишь в эти часы переездов из одной дивизии в другую, с одного фланга армии на другой ухитряется он отдыхать', — подумал Погодин.
Но едва мелькнула подобная мысль, как командарм, не поворачиваясь к Погодину, сказал густым, низким голосом:
— Считаешь, наверно, что заснул старик? Нет, я не сплю… Неважный выдался денек сегодня. Что ты на это скажешь?
И опять последовала пауза, длинная, томительная. Погодин знал характер командарма и не спешил с ответом.
Машина, подпрыгивая на стыках щитов, катилась лесной просекой по узкой колее дощатого настила. По бокам мелькали, будто отлитые из бронзы, мощные стволы сосен. Впереди двигалась автоколонна с реактивными снарядами. Сзади наседали три тяжело нагруженных 'ЗИСа'. Машина командующего была зажата между ними и не имела возможности выскочить вперед даже на разъездах.
Командарм, всегда требовавший от своего шофера непременного обгона попутных автомашин, сегодня, казалось, даже не замечал, что его водитель не может вырваться на свободную дорогу.
— Так вот, — после долгого молчания сказал наконец командарм, — любопытно мне, Михаил Алексеевич, твое мнение о причине неуспеха нашей сегодняшней операции.
Погодин по-прежнему молчал. Он знал, что командарм не станет выслушивать его мнение, прежде чем не выскажет своего. Погодин давно привык к такой манере командующего развивать свою мысль.
