Около полуночи один из радистов начал что то быстро записывать. Дремавший Гарц вскочил и, подбежав к радисту, смотрел через плечо, что тот писал.

Субботин замер. Неужели его питомцы проскочили, никем не встреченные? Он не мог знать, что в операцию по поимке разведчиков входило и это: дать одной паре возможность — так сказать, для правдоподобия — осуществить немедленную связь с центром.

В принятой и расшифрованной радиограмме говорилось: 'Приземлились точно и благополучно. Прячем снаряжение и уходим согласно плану. Номер три'.

Больше до утра никаких сообщений принято не было.

Субботин нервничал, хотя отсутствие сообщений от остальных агентов не могло не радовать его.

— Ничего, ничего! — утешал его Гарц. — Терпение, мистер Скворцов! Выброска — это не прогулка туристов.

Но сообщений не было и в течение следующих суток. Только в начале третьих суток пришла радиограмма от пары номер один, в которой находился несостоявшийся писатель Константин Ганецкий. Разведчики сообщали, что они сутки блуждали, пока добрались до леса. Теперь все в порядке — уходят согласно плану.

— Видите, Скворцов, наше с вами терпение вознаграждено. Из трех брошенных нами зерен два уже дали всходы. Если третье не взойдет, все равно мы с вами можем быть довольны. Я лично рассчитывал максимум на одно зерно. Поздравляю вас!

— Спасибо.

Субботин был не на шутку встревожен.

Неужели подвела цепочка связи?… Он опять таки не знал того, что пара номер один свое донесение передала уже из здания госбезопасности и что эта пара, как позже и третья, до поры до времени будет по указаниям чекистов мистифицировать американскую разведывательную службу своими боевыми радиодонесениями.

Утром Гарц выдал Субботину довольно крупную сумму денег и сообщил, что новая группа курсантов будет набираться в Гамбурге. А теперь ему представляются сутки полного отдыха. Субботин поблагодарил Гарца и сказал, что отправляется в поход по магазинам.

Выйдя из отеля, Субботин действительно побывал в нескольких магазинах. С ворохом покупок в руках он возвращался в отель. Подошел к газетному киоску. Амалия Штерн протянула ему несколько газет:

— Шифр девять…

В номере Субботин нетерпеливо раскрыл газету и отыскал нужный ему абзац:

Первой мыслью Субботина была недоумение: зачем возвращаться домой, если есть возможность продолжать работу по провалу вражеской агентуры?

Однако Субботин понимал и другое: затягивать эту рискованную игру опасно. Наконец, Субботин был человек военный, и приказ для него был приказом. Начальство знает, что делает.

Субботин зашел в номер Гарца.

— Мистер Гарц, поскольку вы однажды высказали желание знать, где я в каждое время суток, ставлю вас в известность, что вечером я смотрю ревю, а потом позволю себе выпить и всячески развлечься. Всячески, мистер Гарц…

— Сегодня ваш день, — засмеялся Гарц. (Субботин видел, что он в хорошем настроении.) — Но все же удержитесь от лишнего.

Субботин рассмеялся:

— До завтра, мистер Гарц!

Гарц помахал ему рукой.

На другой день Субботин уже находился в кабинете полковника Семина. Здесь была вся оперативная группа Рычагова. Полковник с доброй улыбкой оглядел всех и встал:

— Спасибо, товарищи, за отличную службу!

Все участники группы тоже встали, их глаза радостно блестели.

Как в это время чувствовал себя мистер Гарц, предположить нетрудно.

Говорят, что писателем надо родиться. Может быть, это и верно, но не менее верно и другое. Для того, чтобы стать писателем, мало иметь литературные способности, нужны еще знания, а точнее, то, что называется опытом жизни. Вот почему в литературу чаще всего приходят люди не со школьной скамьи, а как говорится, из жизни. Переберите имена большинства любимых своих писателей, и вы узнаете, что одни из них были рабочими, другие- журналистами, третьи- педагогами, четвертые- врачами, пятые- воинами… Прежде чем стать писателем, каждый полюбившийся вам автор книги занимался в жизни чем-то другим, а часто и более того- сменил десятки профессий и прошел через десятки порой обыденных, но полезных и нужных стране и ее жителям дел…

Я не случайно начинаю именно с этого, говоря об авторе повестей, которые вы тоько что прочитали. Читателю всегда интересно узнать что-то о писателе, узнать то, о чем не узнаешь из самой книги.

Василий Иванович Ардаматский- автор повестей 'Я 11–17' и 'Ответная операция', повестей, увлекательно, интересно и талантливо рассказывающих о героических делах наших разведчиков (а кто из нас не любит читать о разведчиках!), — написал и другие отличные книги о советских бойцах 'тайного фронта'. Назову самые популярные и известные из них, которыми вот уже не первый год зачитываются не только мальчишки и девчонки, а вполне взрослые, солидные 'дяди' и 'тети'- это роман 'Сатурн' почти не виден' и 'Грант' вызывает Москву'.

Так, может быть, автор всех этих книг сам был разведчиком? Откуда же он знает об этом так точно, во всех деталях и подробностях? Так точно, что ни один самый опытный разведчик не придерется?..

Но ведь задолго до появления этих книг Василий Ардаматский написал несколько книг о летчиках: 'В полет!', 'Они живут на земле', 'Звезды в полдень'. И читателю так же полюбились эти книги, потому что они были написаны с полным знанием дела. И опять вопрос: не был ли автор летчиком, прежде чем написал эти книги?

А еще раньше в трудном сорок третьем военном году, у Василия Ардаматского вышла книга рассказов 'Умение видеть ночью', посвященная бессмертному подвигу славных защитников Ленинграда- воинов разных родоа войск и самых что ни на есть штатских жителей города, выстоявших и победивших фашистскую блокаду. И если бы вы сегодня прочитали эту книгу, у вас наверняка возникло бы несколько вопросов: наверно, автор ее был и пехотинцем, и артиллеристом, и сапером, и полковым разведчиком, и одновременно ленинградцем, который голодал и холодал в осажденном городе?

Да, Василий Ардаматский был и воином всех родов войск в годы войны, и летчиком задолго до войны, и разведчиком. Был, не будучи зачислен формально ни на одну из этих должностей. Был, потому что