в мире думают, что Будда — пессимист, сулящий неудачу.

Самадхи означает чистота и ясность собственной природы. Это прозрачность пространства, связывающего заурядного человека с Буддой.

В недуманье нет ни заурядного человека, ни Будды. Дзадзэн — это недуманье, воплощённое на практике.

То, что втайне примет в себя неделимый остаток твоих сомнений, оставшийся после всех делений — это недуманье, Буддадхарма. Разве с самого начала не ясно, что Буддадхарма — не ответ, дающий удовлетворение? Буддадхарма неудовлетворительна. Так как она не удовлетворяет требования заурядного человека.

Когда заурядные люди практикуют путь Будды и дзадзэн, то, само собой разумеется, что их практика не полностью чиста. Но «как цапля, пьющая воду пруда, не помутняя её, и как пчёлы, не мешающие запаху цветов, чью пыльцу они собирают» (Эйхэй Короку), так и совершенствуются заслуги дзадзэна, без того, чтобы заурядный человек мог бы нанести ему хоть малейший вред.

Некоторые думают, что это соответствует учению Будды, сначала назвать себя заурядным человеком, чтобы потом развиваться в соответствии с какими-нибудь моральными правилами. Правда далека от этого! Основное правило учения Будды гласит, что мы Будды с самого начала. Но как мы можем ожидать, что наш ум, если он ещё не проснулся к бодхи-духу, такой, какой он есть сейчас — Будда?

Учение Будды не имеет ни границ, ни размеров — как оно могло бы влезть в твои рамки?

Что ты понимаешь, имеет границы.

То, к чему ты стремишься, всего лишь вещи заурядного человека. Стремиться к деньгам, здоровью, имени и положению, сатори — всё, к чему ты стремишься, становится собственностью заурядного человека. Ты должен отпустить её. Это означает быть Буддой.

Если спокойствие ума означает только твое собственное удовлетворение, то оно не имеет никакого отношения к учению Будды.

Буддадхарма учит безграничности. То, что нельзя измерить, мы должны принять без возражений.

Учение Будды не имеет границ. Если ты попытаешься зафиксировать его, то потерпишь неудачу. Мы здесь говорим не о сухой треске — живую рыбу нельзя запихать в форму.

Если ты пытаешься провести границы Буддадхармы, то у тебя будет умственный запор. Ты не можешь понять Дхарму потому, что она безгранична.

Прими приют у Будды, который преступает пределы всех вещей! Не гляди, будто бы ты зацепился за гвоздь.

«Простая практика» не означает, что она легка для тебя как человека. «Другая сила» относится к тому, что идет за пределы тебя как человека.

«Только Будда и Будда могут исчерпать это полностью» (Лотос-сутра). Тот, кто сам не Будда, не может принять учение Будды.

Ты не находишь покоя потому, что думаешь, что спокойствие ума, за которым ты бегаешь, не состоит ни из чего другого кроме как спокойствия ума. Но это не так: не теряй свой ум ни на одну секунду, как бы неспокоен он не был. Большое спокойствие манифестируется именно в практике, которая происходит внутри неспокойного ума. Большое спокойствие описывает это взаимодействие между спокойным и неспокойным умом.

Спокойствие ума, которое абсолютно спокойно, это бред. Истинное спокойствие ума есть только в центре не-спокойствия ума.

Там, где «быть неудовлетворенным» видится как «быть неудовлетворенным», там властвует спокойствие ума. Это как ум голубя, который, подслушивая, признаёт свою ошибку. Или как ум того, кто, убегая от смерти, мгновенно умирает. Или как того, кто вдруг не может найти попрошайку, который до этого постоянно тянул его за рукав. Это ум после потока, который унес с собой салон красоты «Большая надежда».

Нет мира, в котором было бы всё в порядке. И всё равно все блуждают в поиске такого мира. К чему это блуждание? К чему этот плач перед сном? Ты должен вернуться назад: речь идёт о том, чтобы твёрдо сидеть в этом мире, вместо того, чтобы постоянно блуждать, как собака в поиске кости.

Удовлетворение означает прекратить бегать за ним.

Такие вещи как сатори — не интеллектуальное понимание. Это означает быть неподвижным, всё равно, что происходит — и в жизни и в смерти. Многие думают, что спокойствие ума означает освобождение от страдания, чтобы всегда испытывать радость. Это не так: как бы велико не было страдание, речь идёт о том, чтобы не бить вокруг себя руками и ногами, а вместо этого сохранять спокойствие. Если ты хочешь посмотреть на состояние неспокойного ума, поймай мышь в мышеловку. Она дрыгается изо всех сил. Человек, который видит это, бросит её кошке, и она с удовольствием съест мышку. Так мы понимаем, что бить руками и ногами вокруг себя бессмысленная трата сил. Лучше тихо сидеть в дзадзэн.

Как мог бы человек иметь спокойствие ума? Настоящая проблема: что мы делаем с этим человеком. Что мы делаем с этим вонючим мешком мяса — вот настоящая проблема.

В учении Будды не существует отдельных существ — заурядного человека и Будды, как двух кошек на диване. И «спокойствие ума» не сидит там как фрикаделька.

Учение Будды осуществляется через практику. Оно воплощается в реальность через тело. Это значит, что правильное расслабление и порядок мускулов и сухожилий — это тот пункт, который важен в дзадзэн. Практика означает практиковать такое отношение к жизни, которое берёт дзадзэн в качестве эталона твоей жизни. Там, где практикуют такую практику, полностью присутствует спокойствие ума. Само отношение к жизни должно быть практикой.

«Только если ты с полным сердцем / потянешь верёвку в глубоком осеннем тумане / звенит колокольчик на рисовых полях в горах».

Ты рецитируешь имя Будды и хочешь ещё и в рай — какая бессмысленная работа! Когда ты рецитируешь имя Будды, ты уже в раю. Не нужно ещё дополнительно думать об этом. Не нужно рецитировать имя Будды и при этом ещё напрягаться, чтобы попасть в рай. Токухон пишет по этому поводу: «Наму-Амида-Буцу („Я беру прибежище у Амитаба Будды!“) — просто говорить это уже достаточно».

И то же действительно для рецитирования имени Будды: не важно, чувствуем ли мы при этом спокойствие ума или нет, важно просто делать это.

Всё должно быть именно таким образом, как оно есть, но одновременно всё может быть так же и таким, каким оно хочет быть. Ничего не должно быть каким-то предписанным образом, но всё должно быть самым лучшим и высшим образом именно таким, как оно есть.

Сэн-но-Рикю21 нанял однажды одного рабочего, чтобы тот вбил ему гвоздь в столб. После долгого раздумывания он показал ему на место, куда должен быть вбит гвоздь. Рабочий поставил там маркировку и решил немного отдохнуть. Но когда он вернулся, то не смог найти эту маркировку. И снова долго раздумывал Сэн-но-Рикю, прежде чем он, наконец, решил: «Вот здесь, это хорошее место!». Когда они посмотрели на это место внимательно, то увидели, что это и было то самое место, где и стояла старая маркировка.

Среди абсолютной бесформенности есть однозначное направление. Также и у человека есть однозначные черты лица среди черт его лица.