каким домашним скарбом. Командую парням:

— За мной!

Когда-то эта комната была гостиной или, как многие говорят, «залом» — на тумбочке красуется поваленный ударной волной плоский телевизор. К нему можно даже не подходить — он точно не пережил кошмара тридцатилетней давности. Электромагнитный импульс, а потом лет десять радиации — это не для нежных жидких кристаллов. А вот в самой тумбочке я пошарю.

— Чпок, сумку! — Сгребаю стопки «дивидишек» в коробках с когда-то яркими обложками в подставленную Андреем клеёнчатую сумку, из тех, что в народе по непонятной мне причине называют «оккупантскими». По мне, так правильнее их «мародёрскими» называть.

На кухне в сумку отправились столовые приборы, четыре кастрюли и пара сковородок. Остальную посуду превратило в стеклянную крошку в то же время, когда вышибло окна и сорвало со стены подвесные полки. В стенном шкафу Викентий нашёл четыре парафиновые свечи и набор ржавого инструмента. Спрашиваю:

— Ну, как вам мародёрка, орлы?

Молчат задумчиво, потом Чпок спрашивает:

— Илья, как думаешь, кто тут раньше жил?

— Без понятия. И вам этим заморачиваться не советую. Мозги могут набекрень съехать. По себе знаю. Бывало, найдёшь фотографию счастливой семьи. А затем несколько дней голову ломаешь, прикидывая, сразу они при бомбардировке погибли или потом, когда в тёплые края бежали, загнулись. Вот так-то, ребятки! Кстати, вон тот комод смотрели?

Было заметно, что мой ответ несколько ошарашил нашего жизнерадостного водителя.

— Нет, не смотрели.

— А зря. К тому же его всё равно в окно выбросить должны, а это лучше делать по частям. Вначале ящики, потом — сам корпус.

— А, на дрова! — догадался Саламандр. — И ещё шкаф вот этот, да?

— Нет, — отрезал я. — Шкаф из ДСП[109] с пластиковой облицовкой, мы там все внизу загнёмся на фиг от дыма и вони, а комодик из ёлки чистой. Его одна шведская компания у нас выпускала, мне один старый сиделец из Вологды рассказывал, что у них на зоне такие делали.

— А откуда у тебя там знакомые? — удивился Сергей. — В тех краях одни бредуны!

— Откуда, откуда! От верблюда! Люди везде живут!

В ящиках ничего, кроме прелой одежды и белья, не оказалось, да и того было немного, и ребята, крикнув вниз: «Берегись!» — покидали в окно и ящики, и сам комод.

Перед тем как выйти из квартиры, заглядываю в туалет и ванную комнату. И вот она — удача! Книга! Лежит себе на небольшой полочке. Хорошая всё-таки у некоторых людей раньше привычка была — читать на толчке! Книга толстая, в твёрдом покоробившемся переплёте, но страницы не слиплись. И лампочки и там, и там уцелели, не полопались.

— Слушай, Илья, а что, всегда добыча такая? — поинтересовался у меня Сергей уже на лестнице.

— Не всегда. Я думаю, если бы мы в закрытых квартирах покопались, то гораздо больше нашли. А здесь уже кто-то был, причём, похоже, вскоре после БэПэ.

— А как ты определил?

— Сам видел, как петли заржавели — то есть лет пять назад, это по самым скромным подсчётам, дверь не открывали. Так?

— Верно.

— Но ни лампочки, ни кухонную утварь не взяли, следовательно — когда эту хату потрошили, всё это редкостью не было и особой ценности не представляло. Или у тех, кто здесь лазил, другие интересы были. Заметил, кстати, что на кухне ни одной банки консервов не оказалось? И крупы с мукой в шкафах — тоже.

— Нет, внимания не обратил… Да и откуда мне знать, что там вообще должно быть?

— Тогда слушай и на ус мотай. Квартирка эта не из богатых, обычная такая. Но ни шпрот, ни ещё каких запасов на «чёрный день» нет, а они обычно попадаются.

— Заноза, извини, — встрял в разговор Викентий. — А «шпроты» — это что?

— Рыбные консервы. В Риге их делали. Отец рассказывал, очень до Тьмы популярные были. Я пробовал — действительно вкусные. А уж масло там какое! Кусочек хлебушка намочишь… Вкуснотища!

— Так Рига — это же «шкандыбалы»! Как оттуда к нам чего-то привозили?

— Ну, Викентий, ты и темнота! — усмехнулся Сергей. — Можно подумать, ты в школе все уроки истории проспал!

— А у нас только до четвёртого класса учили, — нимало не смутившись, ответил юный Следопыт. — А потом батю деревом придавило на заготовках, и не до учёбы уже стало.

— А, не знал, извини… — теперь Саламандр выглядел смущённым. — Тогда расскажу…

— Стоп, — перебил я его, — лекцию по истории родного края ты потом прочитаешь, а сейчас давай, руки подставляй! Вон ещё целая лампа!

— Ну что, старый барахольщик, нагрёб хабара? — И Иван протянул мне миску с полупоходной едой — картофельное пюре с мясом.

— А как же! И ты себе запиши, что здесь есть чем поживиться. «Горячо» тут было, да и народ местный, как я понял, в основном в Столице работал, так что вывезти много с собой не сумели.

— Точно, меж двух огней оказались. Хрен выберешься. Шоссе, вон, до сих пор машинами заставлены. А дальше Рязань… — О печальных событиях недавнего прошлого Ваня всегда переживал довольно сильно, происхождение сказывалось. — А сейчас, как думаешь, почему городок этот никто не «трясёт»?

— Почему никто? А те бригады на дороге? К тому же только наших рейдов я штук пять вспомню навскидку. Тут же всякой вертолётно-самолётной хрени до черта раньше было! «Южных» бронницкие отпугивают, сам видел, как они к чужакам относятся. Посадские здесь бывают — им с железкой куда как удобно… Так что торопиться надо!

— Верно, — подключился к нашему разговору Мистер Шляпа. — Я бы сам сюда с удовольствием приехал. Только в этом доме пять десятков закрытых квартир! Можно очень неплохо отовариться!

— Кто ж тебе в одно рыло разрешит? — махнул рукой Мур. — Экономсовет сразу объявит «общественно значимой собственностью», и получишь «благодарность в приказе» вместо хабара.

— Так на обратной дороге заглянем! — не унимался Саша.

— На обратной так на обратной, — постарался успокоить я его. — Если получится, конечно.

— Сам-то набрал барахла и рад!

— Это ты зря, Шляпа, честное слово! — вступился за меня молчавший до сего момента Фёдор. — Что тебе мешало задницу от коврика оторвать и самому с молодёжью пройтись, а? Ты даже мебель разобрать поленился, прям как трутень какой! — И Говорун в насмешку потряс небольшой металлической коробкой, которую держал в руке. В коробке загремело.

«Ага, Федя тоже свой маленький гешефт сделал, — догадался я. — Повыкручивал шурупы и болты из той мебели, что мы на дрова определили. Метизы[110] — штука не сильно дешёвая, но ходовая, считай в каждом хозяйстве нужна. Понятно, что никто специально за гвоздями и шурупами „охотиться“ не будет, но если вот так, случайно, да за пятнадцать минут непыльной работы, — чего отказываться-то?»

Совместного отпора троих ветеранов Завьялов не выдержал и, буркнув: «Ну и ладно, для вас же хуже!» — уткнулся носом в кружку с чаем.

«Ну и пусть себе дуется. А то, ишь ты, старые привычки вспомнил: „Давайте открутим то… Давайте отвинтим это…“ Но при этом привык на молодёжь покрикивать, командир фигов! — Я почувствовал, что барские замашки старого товарища не на шутку меня разозлили. — По-хорошему, добычей поделиться не проблема, но если бы он действительно хоть что-нибудь для общего дела сделал! Остальные никуда не пошли, но и не претендуют».

После этой небольшой стычки общий разговор у очага сам собой завял, и вскоре все разбрелись по своим местам — кто спать, а кто — сторожить, благо расписание я составил заранее.