громко хлопнув дверью.

Майкл закрыл глаза и снова погрузился в неспешные волны волшебной музыки, чудесным образом извлекаемой им из инструмента.

Резкий звонок телефона нарушил гармонию, выведя Майкла из состояния задумчивой мечтательности.

— Алло! — громко сказала Синтия, подняв трубку в соседней комнате. — Алло, вас не слышно! — еще громче сказала она и добавила, почти перейдя на крик:

— Перезвоните чуть позже!

Гроза приближалась со скоростью, на которую только была способна разъяренная женщина, несущаяся к закрытой двери зала.

— Майкл, твое время истекло десять минут назад. Я, конечно, совершила ошибку, не заведя будильник, но как порядочный мужчина ты был обязан сдержать данное мне слово. Однако, похоже, в нашей семье не принято уважать друг друга.

— Вот именно. Как ты верно определила тип наших взаимоотношений, милая. Ты не можешь дать мне пару дней спокойных репетиций, даже зная о том, что я скоро уеду на три года. Слышишь, Синтия? На три года. Три года ты сможешь наслаждаться тишиной и спокойствием нашего столь же великолепного, сколь и холодного дома.

— Что?! — взревела она. — Теперь, оказывается, что это я во всем виновата! Ведьма Синтия не дает бедному музыканту покоя! Потрясающе! Майкл, тебе всегда удавалось перевернуть все с ног на голову.

— Кстати, кто это звонил?

— О, наконец-то ты поинтересовался чем-то земным. Я уж думала, ты намерен вечно витать в облаках. Впрочем, из-за твоей музыки я все равно не смогла поговорить по телефону.

Разве ж тебя волнует, что у твоей жены есть своя работа, обязанности, интересы? Нет, куда там! Ты думаешь только о себе. Да прекратишь же ты в конце концов играть?! Я ведь с тобой разговариваю!

— Синтия, может быть, ты сходишь погулять с Карлой или посидишь в каком-нибудь кафе, а? Возьми в моем кошельке деньги и позвони подруге. Сегодня чудный вечер, почему бы тебе не…

Она не дала ему закончить:

— Ты уже выгоняешь меня из собственного дома?

— Не выворачивай мои слова наизнанку. Я всего лишь пытаюсь найти компромисс.

— Компромисс? И ты мне говоришь о каких-то компромиссах? Я уже целую неделю не могу отдохнуть. Если ты не заметил, дорогой, то я и так уже засиживалась допоздна на работе, лишь бы не слышать эту чертову музыку.

Майкл удивленно поднял брови.

— Да-да, так и есть. А ты что же, полагал, что я гуляла на стороне? Впрочем, будь это так, тебя бы это тоже нисколько не взволновало. Нет, я до посинения сидела в офисе! Даже моя секретарша, эта пигалица Моника, поинтересовалась, нет ли у меня проблем в семье.

Представляешь, даже посторонним людям видно, что у меня муж — фанатик и деспот, изводящий меня своим музицированием днями и ночами!

— Синтия, я уже не раз предлагал развестись. Давай расстанемся как взрослые и цивилизованные люди. Зачем жить вместе до тех пор, пока мы не начнем ненавидеть друг друга? Я прекрасно понимаю: тебе надоела моя музыка.

Однако я тоже устал от твоих скандалов.

— Ха-ха-ха. — Синтия истерично расхохоталась. — Ничего лучше ты придумать не мог! Только взять и вышвырнуть отслужившую свой век жену на улицу.

Майкл с силой опустил на клавиши сразу все десять пальцев. Звучный аккорд, казалось, должен был поставить жирную точку в семейной ссоре, но…

— Прекрати-и-и-и! — выкрикнула Синтия довольно грозно, но почти сразу ее звериный рык перешел в жалобное поскуливание.

Она схватилась за голову и начала энергично массировать виски, надеясь тем самым спастись от мигрени. Головные боли сопровождали Синтию всю семейную жизнь, но нынешняя буквально сводила ее с ума.

— Последняя мелодия специально для тебя, милая. Помнишь эту песню? Ее любил твой брат.

— Нет, перестань. Я не желаю больше ничего слышать. Тем более… Не-е-ет! — Синтия молнией подлетела к роялю и с силой опустила крышку прямо на пальцы Майкла.

Раздался характерный хруст сломанных костей и только затем приглушенный стон Майкла — скорее не от боли, а от осознания произошедшей катастрофы.

— Скажите, я смогу играть? — спросил Майкл у доктора Картерса.

Синтия с трясущимися руками стояла чуть поодаль. Она изъявила желание поехать с мужем в клинику, при этом она так рыдала и молила о прощении, что Майкл согласился.

Однако с условием, что не услышит от нее ни единого слова.

— Ну-у, у вас сломана лучевая кость, указательный и средний пальцы на правой руке и указательный на левой. Причем последний перелом крайне неудачный.

Майкл усмехнулся.

— Можно подумать, что бывают удачные переломы.

— Вы правы, однако в данном случае речь идет о сильном смещении сломанной кости.

Боюсь, в скором времени вам придется даже сделать операцию. Велика вероятность не правильного сращивания, которое повлечет за собой неполную подвижность…

— Доктор, вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил Майкл.

— Мало вероятно.

Майкл посмотрел в окно: по улице по-прежнему ездили автомобили, автобусы, пешеходы бежали по своим делам…

— От чего это будет зависеть? — бесстрастным тоном спросил он, словно известие только что не резануло его ножом по сердцу.

— О, это зависит от множества факторов.

К сожалению, вам уже не десять и не пятнадцать лет…

Майкл пожал плечами, мол, извините, что не попал в ваши руки раньше.

-..в этом возрасте любые переломы срастаются мгновенно, без осложнений. Я уж молчу о младенцах. У них косточки все равно что резиновые. Вы знаете, на вашем месте я был бы счастлив, если бы полностью восстановил функциональность пальцев обычного здорового человека. Насколько я понимаю, пальцы пианиста — это нечто иное. Сравните наши руки. Доктор Картере протянул вперед пухлую морщинистую руку пожилого человека, покрытую пигментными пятнышками и поросшую жесткими поседевшими волосками. — Видите?

Майкл кивнул. Конечно, он и без наглядной демонстрации знал, что его пальцы значительно длиннее и гибче. Многочасовая игра на фортепиано не проходит бесследно.

— Да уж, мои руки гораздо больше подошли бы снежному человеку. — Майкл поднял вверх огромные забинтованные кисти.

— Не волнуйтесь, через месяц мы снимем гипс. Вы займетесь физиотерапией со специалистами. В нашей клинике великолепные врачи.

Вы снова научитесь шевелить пальчиками, держать ручку, ложку… В общем, считайте, что этот несчастный случай подарил вам еще одно детство. Кстати, как это произошло? Даже удивительно, что у такого опытного пианиста плохо была закреплена крышка рояля.

Майкл снова пожал плечами.

— Всякое бывает.

— Вот уж верно. Знали бы вы, с какими парадоксальными травмами и случайностями я сталкиваюсь каждый день, так сказать, по долгу службы.

— Не сомневаюсь.

— Не унывайте, мистер Льюис, все будет хорошо. Сейчас время — ваш главный врач.

Майкл невесело усмехнулся.

— Да, другой вопрос: что же мне теперь делать с подписанным контрактом на трехгодичное турне по