— Ты убил Сэма. Ты виноват, Майкл. Ты лишил меня единственного близкого человека.

У меня ведь никого не осталось. Никого. После гибели родителей Сэм воспитал меня. Он заменил мне и отца, и мать, и бабушек с дедушками. А ты… ты… — Синтия тоже закрыла лицо руками и содрогнулась от глухих рыданий.

В эту роль она прекрасно вжилась. Разбуди ее среди ночи и спроси, что произошло пятнадцать лет назад, она, ни секунды не задумываясь, ответила бы, что ее брата убил Майкл. Ее муж, искупивший вину женитьбой на осиротевшей влюбленной в него по уши Синтии. Никому никогда Синтия не рассказывала правду о смерти брата. Впрочем, и ту ложь, которую принимал за правду Майкл, знали только они. Синтия хранила выдуманный ею же секрет многие годы, обрекая Майкла на постоянные угрызения совести и непрерывное искупление вины.

— Временами мне кажется, что лучше бы ты тогда выдала меня полиции. Сказала, что я специально столкнул Сэма в пропасть или намеренно испортил его альпинистское снаряжение.

— Да? Мы теперь стали такие храбрые? На тебя это, совсем не похоже, Майкл. Не ты ли постоянно лгал всем нашим друзьям и знакомым о том, что Сэм погиб в результате несчастного случая? Свидетелей-то не было. Одна я знала правду.

— Нет, я вовсе не боялся наказания. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не стала вдалбливать в мою голову всякие кошмарные истории о тюремном заключении, пытках, муках одиночества. Разве не ты первая заявила прибывшей на место происшествия 'скорой' и полиции, что это был несчастный случай, что Сэм сорвался со скалы, потому что накануне мы перебрали вина?

— Мы ведь действительно накануне отмечали приезд. Можно сказать, что мы впервые вырвались на свободу. Одни в Аппалачах, без взрослых и руководителей. Даже без вашего тренера.

Вы ведь считали себя зрелыми мужами! Я боготворила брата, а в тебя была по уши влюблена.

Разве я могла допустить мысль о том, что вы совершите какую-нибудь ошибку? Нет, вы были непогрешимы и идеальны. Во всем. Ваша дружба… Господи, вы ведь были почти братьями! Сэм так и называл тебя своим братом, помнишь?

Майкл кивнул.

— Да, он был даже ближе, чем брат. Мы были единым целым. Общим духом, парадоксальным образом разделенным природой на два тела.

— Так ты решил покончить с раздвоением и обрести гармонию, уничтожив вторую половину?

— Синтия, что ты несешь?! — воскликнул Майкл. — Я не убивал твоего брата. Я сделал все, что мог. Я проверил снаряжение. Несколько раз. Крепления были в порядке.

— Интересно, почему же он тогда упал?

— Я не знаю, — пробормотал Майкл.

— Не знаешь? Тебе рассказать? Эксперты ведь обнаружили, что несколько креплений были намеренно подпилены. Но мы с тобой так уверенно лгали… В один голос сообщили, что Сэм оступился, сорвался вниз, а ты не смог его удержать.

— Я не лгал. Я говорил правду:

— Да, но не всю, ведь так? Мне ведь ты потом говорил, будто тебе показалось, что Сэм сделал это намеренно. Однако в полиции ты об этом умолчал. Почему, Майкл?

— Потому что это просто не укладывалось в моей голове. Это было невероятно, невозможно. Наверняка мне это привиделось. Я был слишком возбужден, напуган…

— Однако затем ты спешно женился на мне, чтобы я держала рот на замке.

— Нет, Синтия, я женился на тебе не только поэтому.

— Да? А почему? Только не говори, что внезапно воспылал ко мне любовью. До смерти Сэма ты и не смотрел на меня как на женщину.

Я была лишь младшей сестренкой твоего друга.

Сэм, конечно, пытался нас свести, но у него это плохо получалось. Ты преспокойно появлялся при мне под руку с другими девушками.

Помнишь, как ты заявился на мой день рождения с Люсией?

Майкл помотал головой.

— Не помнишь? А вот я, представь себе, помню до сих пор боль и унижение, которые ты мне тогда причинил. Но я все равно продолжала любить тебя. Какая же я была идиотка!

Бегала за парнем, которому не было до меня дела! Возможно, если бы ты исчез из моей жизни, я бы нашла более подходящий объект для обожания. Вероятно, вышла бы за него замуж.

Но нет! Ты постоянно вертелся у меня перед носом, торчал в нашем доме целыми сутками.

— Мы с Сэмом были друзьями! Что удивительного в том, что мы проводили вместе много времени? К тому же ты сама сказала, что твой брат мечтал о нашем воссоединении. Вот он и подстраивал все таким образом, чтобы мы постоянно были в одной компании. Кроме того, он заботился о тебе. Не хотел, чтобы ты связалась с дурными людьми или скучала в одиночестве в пустом доме.

— Отлично, теперь ты сваливаешь всю вину на Сэма. Конечно, чего еще я могла от тебя ожидать? Лучший выход — переложить всю ответственность на мертвеца. Ответить и тем самым опровергнуть твои слова он все равно не сможет.

— Синтия, я говорю правду!

— Сколько раз ты повторял эту фразу?

Вспомни, Майкл, сколько?

— Господи, неужели ты вечно будешь мучить меня этими воспоминаниями?

— Вечно? Майкл, мы довольно давно не поднимали эту тему. И еще много лет не стали бы об этом разговаривать, если бы… если бы тебе не пришла в голову шальная идея бросить меня.

— Миллионы людей во всем мире разводятся, создают новые семьи. Почему мы должны отказывать себе в счастье? — А почему я должна отказывать себе в общественном уважении? Я не собираюсь терпеть сочувственные либо презрительные взгляды подруг и знакомых после того, как меня оставил муж.

— Какое тебе дело до сплетен и толков?

— Вот именно! Это тебе всегда было наплевать на мнение окружающих, а я вынуждена была оправдывать твое поведение причудами гения. Ты думаешь, о тебе не шушукались за спиной?

— Мне абсолютно безразлично мнение кумушек, — огрызнулся Майкл. — А деловые партнеры никогда не обращают внимания на сплетни.

— Где были бы твои деловые партнеры, если бы я не приглашала каждое воскресенье на чай их жен? Ты никогда не задумывался о моей роли в твоем бизнесе?

— Если ты претендуешь на половину моего состояния после развода, то поспешу тебя успокоить. Я не собираюсь тебя обделять. Ты будешь жить прежней жизнью. В том же доме. Все, что лежит на моих банковских счетах, мы поделим поровну. Согласна?

— Нет! Дело не столько в деньгах, хотя и они, конечно, имеют для меня значение. В конце концов, ты должен платить мне за молчание.

— Я тебя никогда об этом не просил.

— Однако и не отговаривал. Ты снисходительно принимал помощь и соучастие ослепленной любовью женщины.

— Не строй из себя жертву, дорогая. Тебе это. не к лицу, — язвительно заметил Майкл.

— По твоему мнению, мне подходит лишь роль стервы и истерички, так? Ах нет, я забыла о твоей новой идее: превратить меня в сумасшедшую.

— Я ни в кого тебя не превращал, просто твое поведение…

— Мое, как ты выразился, поведение устраивает всех моих знакомых. Более того, многие мужчины считают меня идеальной женщиной.

Представь себе, Майкл, многие готовы хоть завтра на мне жениться.

— В чем проблема? Давай разведемся, и ты осчастливишь какого-нибудь миллионера.

— Нет, нет и нет. Считай это прихотью истерички, идефиксом душевнобольной, чем угодно, — но я не дам тебе развод. Слышишь, не дам! Ни за что. А если ты будешь настаивать, я заявлю в полицию о том, что ты убил моего брата! Более того, заставил меня угрозами и шантажом молчать об этом пятнадцать лет.

— Тебе не поверят.

Синтия оскалилась в неприятной улыбке.