— Марин, а почему у нас колбаса по полу разбросана?

— Какая колбаса?

Гранович наклонился и поднял тонкий кругляшок.

— Вот эта.

— Понятия не имею.

Дима головой качнул, удивляясь находке, в мусорное ведро её определил, но уже через минуту, оказавшись в гостиной, снова остановился. Точнее, уловил какой-то шорох у себя под ногами, остановился и принялся оглядываться. В двух шагах от себя заметил ещё кусок колбасы, наклонился за ним, а когда поднял, увидел, что этот кусок явно кем-то покусан с двух сторон. Заглянул за диван, услышав тихий шёпот.

— Так нечестно, — выговаривала кому-то Эля. Лежала на животе на полу, смяв подол своего платья, щекой прижималась к ковру и под диван заглядывала. — Здесь нельзя прятаться, мы так недоговаривались. Здесь тебя могут увидеть и заругать. А ты ведь не хочешь, чтобы тебя ругали? Мама знаешь, как громко ругаться умеет? Вылезай!

— Эля, ты с кем разговариваешь? — поинтересовался он негромко. Но девочке и этого хватило, она подскочила с пола, и уже знакомо вытаращила на него свои невинные голубые глаза. Дима головой покачала. — Вот ты зря сейчас это делаешь. Я тебе вопрос задал. С кем ты говоришь?

Эля моргнула раз, другой, закусила губу, а Марина из кухни вышла и посмотрела на них с тревогой.

— Что такое?

— Да вот интересуюсь, с кем твоя дочь разговаривает, пытаясь с головой под диван залезть.

Марина нахмурилась.

— Под какой диван? — На дочь посмотрела. — Эля, в чём дело?

Та затеребила подол платья, на мать не смотрела, зато на Диму таращилась, а тот под её взглядом, как всегда занервничал. А потом бросил колбасу обратно на пол поближе к дивану. Сначала ничего не происходило, он даже на Марину взгляд перевёл, но та почему-то на колбасу смотрела, и когда Гранович заметил, как она рот приоткрыла в удивлении, тоже глаза к полу опустил. Из-под дивана, учуяв поблизости колбасу, высунулся маленький розовый нос и усы, а следом показалась рыжая мордочка и потянулась к угощению поближе.

— Эля! — воскликнула Марина, а котёнок от испуга зашипел и ощетинился, отскочив обратно к дивану.

Элька выразительно засопела, когда поняла, что все её старания пошли прахом, и правда выплыла наружу, и, кажется, реветь собралась. Смотрела на котёнка, который всё-таки добрался до колбасы и набросился на неё, явно проголодавшись.

— Откуда ты его принесла? — потребовала ответа Марина, разглядывая маленькое почти оранжевое и чересчур лохматое существо.

— Из садика, — заикаясь и уже не сдерживая слёзы проговорила Эля, продолжая комкать подол платья.

— Когда?

— Вчера…

— Но я не видела…

— Я его в рюкзак посадила!

Марина на Дмитрия поглядела, выразительно глаза закатила, а тот усмехнулся. Под ноги себе смотрел, где котёнок с колбасой уже закончил, и теперь с интересом поглядывал на собравшихся вокруг людей. Маленькой головой крутил, ушами шевелил, а на мордочке только глаза огромные и усы в разные стороны торчат. Хвост свой, достаточно облезлый, на полу разложил, потом умываться принялся. Эля подошла и присела рядом с ним на корточки, погладила котёнка, прикладывая при этом слишком много сил, котёнка от её стараний даже к полу прижало.

— Ему месяца полтора, не больше, — сказал Гранович, тоже присев на корточки.

— Полтора, Дим! Он слишком маленький, что мы с ним делать будем?

— Ну, колбасу он ест.

Марина подошла ближе, разглядывая зверя.

— Тощий, грязный… Господи, у него, наверняка, блохи.

Эля сидела рядом с котёнком, который уже позабыл, что от неё прятался, и теперь лапкой с её поясом платья игрался. А девочка взгляд с матери на дядю Диму переводила, и Гранович мог поклясться, что в эту минуту её взгляде отражались вполне взрослые раздумья. В конце концов, она с корточек поднялась, и к нему шагнула, протягивая руки. За шею его обхватила и принялась горько всхлипывать, не обращая внимания на то, что взрослый дядя от такого её поступка оторопел.

— Давай его оставим! Я хочу! Я его уже люблю! Пожа-алуйста!

Марина пальцы к губам прижала, надеясь улыбку спрятать. А Дима поднялся, продолжая девочку на руках держать, в растерянности на Марину глянул, потом по детской спине ладонью провёл.

— Прекрати реветь, — попросил он.

— Сёма будет хорошо себя вести!

— Она уже и имя ему выбрала! — попробовал возмутиться Дмитрий, но Эля голову от его плеча оторвала, посмотрела несчастными заплаканными глазами и носом шмыгнула.

— Мы его оставим?

Её губы дрожали, а из глаз снова слёзы потекли. У Дмитрия вырвался стон.

— Пообещай мне, что у него не появится восемь братьев и сестёр. Он один, Эля!

— Да, да!

Его снова за шею ручками обхватили, на этот раз крепче, но почти тут же отпустили и принялись из рук выворачиваться. Дима опустил девочку на пол. Она котёнка подхватила, прижала к груди, а новоиспечённый Семён протестующе мяукнул.

— Отнеси его на кухню, надо молока ему дать, — сказала Марина счастливой дочери, а когда та убежала, к Диме повернулась. Тот всё ещё выглядел ошарашенным.

— Я не умею с детьми общаться, ты знаешь?

— Это ты не умеешь. А они с тобой очень даже умеют. — Рукой по его плечу провела. — Иди на работу, тебе надо на что-то отвлечься.

Он кивнул, шагнул к своему кабинету, но у двери всё-таки пожаловался:

— Почему-то у меня такое чувство, что она меня вокруг пальца обвела.

Марина улыбнулась и ушла на кухню, не желая отвечать на его вопрос.