— Знаешь, Игорь, я не думаю, что Антон оценит твой 'шанс', если перед этим ты выгонишь его из дома. Это того не стоит.
Очень странно, но она даже не подумала заплакать после его ухода. Слёзы куда-то делись, и только горько было. Вспоминала, что ей Игорь наговорил, как у него глаза горели, на самом деле горели, и обвинял её в том, что она его никогда не понимала, не поддерживала, и вообще вниз тянула. По всему выходило, что это она виновата в их рухнувшем браке. По пустой квартире ходила, у одного окна постояла, потом у другого. Очень неприятно было осознавать, что вся твоя жизнь, в правильности и стабильности которой ты была так уверена, оказалась просто мыльным пузырём. Ты человека любила, ты для него жила, а ему всё было не так, он мучился и маялся, просто молчал, чтобы тебя не расстраивать. Это так ужасно, понимать, что ты ошибся. Не оступился, не сделал глупость, а по жизни ошибался и уже не исправить ничего.
— Я соглашусь, — сказала она Тамаре, когда всё как следует обдумала. — Они не дадут мне жизни, понимаешь? Игорь больше не придёт, я его знаю, а вот Нина Владимировна… Она так надеется, что без меня он заживёт, как в сказке, а я снова мешаю. Я уже боюсь детей к ней отпускать. Она как узнала, что Стеклов мой отец, я во врага номер один превратилась. Я на миллионах сижу, а её сыночку последние копейки отдавать не желаю. — Кивнула. — Я соглашусь.
— И поедешь в пригород?
— Это совсем близко, Тома. Зато я буду жить спокойно.
Тамара головой покачала.
— Ну, не знаю, Марин. Я считаю, что ты глупость делаешь. Послала бы ты их куда подальше.
— Не умею я, посылать. — Марина огорчённо улыбнулась.
А вечером того же дня перед Стекловым оправдывалась.
— Ты что, с ума сошла? — поинтересовался он, выслушав её до конца.
— Нет, я всё обдумала. — Лоб рукой потёрла. Ей вообще нравилось с отцом по телефону говорить. Глаза в глаза ещё стеснялась, слова подбирала, а вот по телефону они, кажется, обо всём на свете уже поговорили, Марина только переживала, что Стеклов на международных звонках разорится, но тот по этому поводу, кажется, совсем не переживал. — Может, я на самом деле не чуткая, не понимала его. Пусть строит свою жизнь, как хочет. Это его квартира… Пусть. Я завтра позвоню, съездим, посмотрим квартиру…
— Не выдумывай. Ещё себя позором заклейми. Мне вот жалко, конечно, что я с ним не познакомился, мне вот даже интересно, кого моя дочь не устроила. — Стеклов с таким праведным возмущением говорил, что Марина даже рассмеялась, не смотря на то, что в горле комок стоял. — Что ты смеёшься? Я же серьёзно.
— Хорошо, серьёзно.
— Я скоро приеду, через несколько дней. Через неделю.
— Здорово.
— Ничего в этом нет хорошего, я сейчас злюсь. А ты не знаешь, как я злюсь. Я ужасен в гневе.
Марина продолжала улыбаться.
— Верю на слово.
— Вот и хорошо. А ты давай, собирай вещи, бери детей и переезжай ко мне.
— Что?
— А что? — Он на самом деле голос повысил. — Тебе что, уйти некуда? Давай, ещё на коммуналку согласись! Они ещё не то предложат! А я дом купил, чего он пустой стоит? Вам дом, Марина, кому ещё мне покупать? Там, правда, Димка живёт, но если мешать будет, выселим его.
Марина молчала, только воздух ртом хватала, а Стеклов, видимо, понял, что она спорить собирается, и твёрдости в свой голос добавил.
— И слышать я ничего не хочу. Оставь ему эту квартиру, обойдёмся. Бери детей и переезжай. Мне так спокойней будет. И прекращай страдать по нему. Всё.
Он даже трубку бросил, чего никогда не делал, всё видимо от перевозбуждения. А Марина на замолчавший телефон посмотрела и зачем-то позвала, словно Стеклов услышать мог:
— Папа…
— Посидим на дорожку, — предложила Тамара и плюхнулась на ближний тюк с одеждой. Марина хотела её поднять, припомнив, что именно в этом тюке её осеннее пальто, но потом мысленно рукой махнула. Сил не было с Томой спорить. За последние два дня совершенно выдохлась, вещи собирала, и теперь квартира превратилась в зал ожидания, со всеми этими сумками, коробками, какими-то мешками с одеждой. Глядя сейчас на их количество, только удивляться приходится, как в такой маленькой квартирке столько всего прятать удавалось. Ничего нигде не валялось ведь, всё было рассовано по шкафам, ящикам, щелям всяким, а сейчас всё пространство прихожей и детской комнаты занято, даже пройти негде. Одних игрушек огромный мешок. К тому же, отыскались ещё Тошкины игрушки, некоторым лет десять было, а он их увидел, и выбрасывать запретил.
— Мама, ты что! Это же робот мой! Мы его в Москве покупали! Как его выкинуть?
— Я очень рада за твоего робота, что ты его нашёл. Он под кроватью, наверняка, скучал.
Антон что-то с игрушкой делал, руки-ноги ему ловко посгибал и теперь с интересом разглядывал, а сам поинтересовался:
— А у деда дом большой?
— Ну откуда же я знаю? Я там не была. Но, я думаю, что явно не меньше нашей квартиры.
— Он говорил, что у него в Москве квартира в шесть комнат.
Марина нахмурилась.
— Да?
Антон посмотрел на неё и кивнул.
— И он там один живёт, представляешь?
— Почему вы все спрашиваете: представляешь? Ничего я не представляю.
— Вот и я не представляю.
Марина полупустой кухонный шкаф оглядела, затем на сына оглянулась через плечо. И поторопила его:
— Антош, прекращай играться, некогда. Лучше диски свои сложи вон в ту коробку. И не кидай просто так, перевяжи чем-нибудь!
— Ладно, — без энтузиазма отозвался он, с кухни вышел, а Марина взглядом его проводила. Нельзя сказать, что дети с большим восторгом восприняли новость о том, что им придётся переехать. Если Элька просто разнюнилась и заявила, что будет жить дома, то для Антона пришлось придумывать правдоподобное объяснение. Марине не достало смелости сказать ему правду, что отец решил квартиру продать. Преподнесла всё как нормальное продолжение развода, сказала, что лучше разъехаться, так всем будет проще, и вообще — они теперь с дедушкой жить будут. Чем плохо? А вот сама Марина никак не могла остановиться, даже боялась этого, она занялась сбором вещей, какими-то другими проблемами, стараясь не думать о том, правильно ли поступает. Со стороны отца, конечно, было очень благородно предложить им свой дом, а вот с её стороны, наверное, слишком лёгким было согласие. А ведь она уже обещала себе, что благосостояние её отца никоим образом её саму касаться не будет. А теперь вот переезжает в его дом, свалив, таким образом, на Стеклова все свои проблемы. Единственное оправдание, слабости своей, в том, что не нашла другого выхода. Уезжать из города, перевозить детей в квартиру, которая ещё больше их стеснит, показалось ей намного худшим. А она ведь обещала, что всё будет делать для них. А если они переедут к Стеклову, Антон сможет ходить в прежнюю школу, да и Элькин садик не так далеко будет. Жизнь их и так слишком сильно переменилась в последнее время, зачем ещё больше всё усложнять?
И Тамара её в этом поддержала.
— Чего ты стесняешься? Если он на самом деле твой отец, то вполне может о вас заботиться. Да и позволить себе это может. Тебе повезло, Марина, хоть раз воспользуйся своим везением, без всяких сомнений.
Вот и собирали теперь вещи, переезжать собирались. Перед самым Новым годом.
Игорю она о своём решении сообщила по телефону, причём на самом деле сообщила, коротко оповестив, что они с квартиры съезжают, теперь она полностью в его распоряжении.
— Куда съезжаете? — напряжённым голосом поинтересовался он.
