– Вижу-вижу! Сейчас…
Переменив позицию, он высунулся и выпустил подряд три пули по лежащей возле убитого снайпера винтовке. После одного из выстрелов та слегка подпрыгнула и развернулась…
– Молоток, вроде попал, – оценил подполковник. – Через пару минут уходим!
Снизу, из опустившейся на подножие горы темноты, по-прежнему доносилась стрельба – пули впивались в скалы; сверху сыпались отбитые ими камни. Но вся эта канонада больше напоминала неистовое бешенство оставшихся в живых бандитов из-за своего бессилия перед отчаянной смелостью и тактической смекалкой двух беглецов.
Опустошив очередные магазины и перезарядив оружие, офицеры поползли по выступу вправо. Местами выступ сужался до полуметра, и оставалось лишь надеется на сгустившийся мрак да удачу.
– Добрались, – скоро прошептал Всеволод.
– Куда теперь? – боясь понять голову, вопрошал пилот.
– Вверх – другого пути у нас нет. Давай, лезь первым…
Скала не была вертикальной, однако угол ее наклона впечатлял. Вертолетчик вскочил на ноги, пристроил автомат на спине, уцепил подсумок зубами и, нащупывая пальцами какие-то трещины с углублениями, медленно пополз вверх.
Спецназовец тем временем рассовал по карманам два оставшихся рожка, а пустой подсумок оставил на уступе. В последний раз оглянувшись на вспышки выстрелов, расправил на плече автоматный ремень и последовал за приятелем…
Сколь высоко предстоит забираться, Скопцов не ведал – темные скалы сливались с небесной чернотой, а рта, для того чтобы спросить у ползущего чуть ниже Севы, он открыть не мог – в зубах болтался тяжелый и ненавистный подсумок. Одно радовало: стрельба внизу вскоре стихла, пули перестали противно щелкать по скальной породе, отбивая и разбрызгивая мелкую крошку; вокруг наступила поразительная тишина…
– Потерпи… Немного осталось – метров десять-двенадцать, – прошептал подполковник, словно нутром ощущая его беспокойство. И озабоченно добавил: – Постарайся поаккуратнее шерудить ногами – не скидывай вниз камни. Возможно, они для того и перестали палить, чтобы по звукам определить, куда мы двинулись.
– Угу, – тихо промычал в ответ майор. И далее стал более тщательно обследовать те места, куда предстояло ставить тупоносые летные ботинки.
Наконец, руки его нащупали глубокую каменную плоскость. Еще не понимая: финиш ли это опасного восхождения или только промежуточная площадка, он попытался поскорее на нее вскарабкаться, да оступился; повис, ухватившись за край…
По скале закувыркалось несколько крупных обломков. Один из них задел голову Барка. Камни стукались о крутой склон, крошились, увлекали за собой другие…
– Осторожнее!.. Не торопись, – послышался шепот снизу. Ладонь подполковника нашла беспомощно скользивший по гладкому камню ботинок Макса, крепко уцепила его, подтолкнула вверх, – давай… Ну же… Выбирайся…
И он выбрался.
Разжав нывшие челюсти, уронил рядом с собой подсумок.
Трижды вдохнул полной грудью пьянящий холодной свежестью воздух.
Снял со спины автомат; лег на живот, протянул руку вниз…
Всеволод схватил ее, стал подниматься проворнее. И вот уж уперся локтями о ту же плоскость; голова его оказалась рядом с головой пилота – Макс разглядел в темноте лучезарную улыбку…
Вдруг что-то стукнуло между ними по камням.
Стукнуло так, что полетели мелкие осколки, шибанувшие тугой волной по голым запястьям.
Следом снизу донесся звук громкого выстрела.
Барклай дернулся всем телом, охнул…
Не осознавая происходящего, а скорее интуитивно майор изо всех сил рванул его наверх. И уже вытащив, понял: напарник ранен – пуля угодила куда-то в спину.
– Снайпер, – прошептал враз обессиливший спецназовец, – это из снайперки лупанули… Навылет.
– Мы же ее разбили!.. Как же так?! Ты же видел – я в нее попал!! – испуганно выговаривал Скопцов, осторожно ощупывая Севу.
– Спрячься… Опусти голову. Говорю тебе: выстрел из снайперки…
Он снял с него теплую куртку. Камуфляжка на спине и правой стороне груди уже были липкими от обильно истекавшей из раны крови.
– Сейчас… Сейчас, – повторял летчик, доставая из-за пояса друга кинжал, прихваченный в ауле у старого чеченца.
Сбросив летную куртку, он отодрал от нее подкладку и распустил острым лезвием на полосы. Затем, аккуратно перебинтовал мощный торс и сызнова одел теряющего кровь подполковника.
– Теперь пошли, Сева. Уходить отсюда надо, – попытался поднять его майор.
Но тот слабел с каждой минутой.
Тогда Максим взвалил Барклая на спину, прихватил оба автомата и наугад, спотыкаясь в темноте, поплелся прочь от этого проклятого места…
Около часа Скопцов лежал на опушке хвойного леса, окутавшего плотным темно-зеленым покрывалом протяженную северную сторону горной гряды. Здесь, у пологого подножия лес редел и прерывался, постепенно сменяясь низкорослым кустарником и открывая взору удивительный вид на лежащую внизу долину, шириной около километра. За равниной начинался такой же хвойный лес, за лесом виднелись освещенный солнцем горы пониже той, что находилась за спиной…
Но не долина с ее красотами интересовала усталого, изможденного многодневным походом летчика. Да и настроение, увы, не способствовало пустому созерцанию. В низине – прямо перед ним, плавными изгибами петляла грунтовая дорога – первый, не считая горного селения, признак присутствия поблизости людей.
Памятуя о настоятельных советах Барклая быть предельно осторожным, он не бросился к этой дороге, не пошел вдоль ее обочины. Он выбрал укромное неприметное местечко под раскидистым черным кустом и принялся терпеливо наблюдать…
Минут сорок назад по дороге с запада на восток промчался, поднимая белесый туман, серебристый внедорожник. В салоне находилось как минимум четверо пассажиров. Других подробностей, а именно наличия у них оружия, майор рассмотреть не сумел – не позволяло расстояние. Проводив взглядом навороченный автомобиль, он с тоской посмотрел вдаль… Для того чтобы выдержать вычисленный Всеволодом курс марш-броска, во что бы то ни стало требовалось пересечь грунтовку, а заодно и эту чертову заснеженную равнину, словно сошедшую с холста неизвестного гениального художника. Долина тянулась в обе стороны вдоль дороги, и конца ей с выбранной позиции было не видно.
Погода окончательно наладилась – ветер стих, на небе с утра не появилось ни единого облака. Стало немного холоднее, но температура Скопцова не волновала – видать организм, не взирая на долгое отсутствие пищи, попривык к морозцу. До захода солнца оставалась прорва времени, а препятствие, неожиданно загородившее путь, не позволяло продуктивно завершить день. Проблема осложнялась и отсутствием вдоль рокады растительности. Пробежать открытую полосу до ее полотна, потом пересечь ровный как стол альпийский луг в надежде на то, что во время спринтерского забега слева или справа не появится очередной автомобиль… Данная затея обессиленному скитальцу представлялась почти невозможной. Минуты бесполезно уходили, а решение так и не вызревало…
Порой его мучили сомнения: а не оставить ли рискованное мероприятие, попросту дождавшись ночи? Но само наличие дороги с редким, но движением, наводили на догадку о близости населенных пунктов, блокпостов, воинских подразделений, и заставляли рассудок снова просчитывать шансы на успех.
В какой-то момент в голову пришла, как показалось, неплохая идея.
– А что если пойти краем леса – незаметно, постоянно держа в поле зрения грунтовую насыпь? – радостно пробормотал он обветренными губами. Но ликование быстро сменилась разочарованием: – А в какую сторону идти?! На запад?.. На восток?.. Куда и откуда петляет эта дорога?
Поразмыслив и потеребив ладонью обросшие бородой щеки, как это обычно делал Всеволод, Макс покачал головой:
