подарок – золотое кольцо с бриллиантом. Драгоценностями муж не баловал, но к вечеру ожидалось множество гостей – прекрасный повод похвастаться щедростью, намекнуть на немалые доходы.
Застолье в их просторной квартире затянулось до поздней ночи. Давид изрядно выпил, танцевал и флиртовал со всеми молоденькими девушками без разбора, изредка не надолго исчезая с кем-то из них из поля зрения…
Народ разошелся лишь к двум часам. А на огромном велюровом диване в гостиной осталась лежать спящей самая несдержанная в употреблении алкоголя – незамужняя Ирочка, живущая в квартире напротив и частенько заглядывавшая к ним на правах доброй соседки.
– И что мы с ней будем делать? – покачиваясь, недоуменно спросил супруг, с любопытством поглядывая на ровные бедра, едва прикрытые мини-юбкой.
Виктория не решилась поручить ему странствие с бесчувственной ношей по длинному коридору, холлу и подъезду – он и сам-то едва стоял на ногах. Потому, долго не раздумывая, решительно скомандовала:
– Подними ее и подержи на руках. А я расстелю простыню, положу подушку.
Узрев же, с каким желанием тот подсунул руку под ножки соседки, с каким благоговением исполнил приказ, внезапно подумала: «А не сыграть ли мне в одну занятную игру?..»
И, постелив постельные принадлежности, сыграла…
– Ну что же ты положил ее и стоишь, как истукан? – улыбнулась она, подхватывая со стола тарелки. – Раздень-ка человека – не в одежде же ей спать!..
– Раздеть? – ошалело переспросил банкир.
– А что в этом такого страшного? Конечно, раздень. Или не умеешь?..
Он пожал плечами, послушно присел на диван и начал медленно расстегивать пуговицы светлой блузки…
Вика курсировала из гостиной на кухню, разделенные высокой барной стойкой и осторожно наблюдала за происходящим. А понаблюдать было за чем: даже занимаясь блузкой, Давид норовил прикоснуться и пощупать Ирочкины бедра, живот, грудь…
Покончив с посудой, Виктория потушила верхний свет, включила стоявший в углу экзотический торшер и, загадочно улыбнувшись, отправилась в ванную принимать душ. Вернувшись, обнаружила мужа все за тем же занятием – раздевал он девицу аккуратно и неторопливо, точно наслаждаясь каждой минутой доверенного действа. Колготки были приспущены до коленок, лифчик с юбкой валялись на полу, тонкие трусики отчего-то съехали вбок…
– Ну, что же ты остановился? А дальше?.. – медленно подойдя к нему, спросила она.
Не смотря на изрядную порцию алкоголя, он пребывал в явной растерянности: молодое, незнакомое и абсолютно доступное тело влекло, и в то же время обескураживала новизна поведения с непривычной лояльностью супруги.
Он послушно стянул колготки. На девушке остались одни трусики, и Давид в нерешительности замер…
– Смелее. Чего ты боишься? – обвила Вика руками мужскую шею. – Почему ты медлишь?..
Последний элемент одежды немного сполз вниз…
– Снимай же с нее все, милый! Смотри, какая она хорошенькая!.. А потом мы ее слегка оденем, чтоб утром не возникло вопросов, – наткнувшись же на мутно-изумленный взор, поспешно пояснила: – Это мой подарок к нашему юбилею. Ты же не поскупился, преподнеся мне такое чудесное колечко! И я должна тебя чем-то отблагодарить, верно?..
Последний довод оказался для банкира решающим. Прикусив губу, он кивнул, и трусики, соскользнув с Ирочкиных ног, упали на пол.
– Ну, и как она тебе?
– Ничего… – сдавленно прохрипел супруг, пялясь на выбритый лобок.
Но и на этом Виктория не остановилась. Ей было плевать на пьяную соседку – интересовала верность близкого человека.
– Можешь потрогать ее, погладить – я не возражаю, а значит, это не будет твоей изменой, правда?..
И, окончательно уверовав в прямоту поведения жены, он расслабился, простер вперед руку, занялся упругой грудью. Вика присела на край дивана, осторожно приподняла и согнула в коленке правую ножку спящей Ирочки, слегка отвела в сторону и… содрогнулась, узрев загоревшийся взгляд Давида.
Не выдавая, однако, рвавшегося наружу возмущения, она игриво предложила:
– И здесь поласкай, не бойся – она очень крепко спит и не почувствует…
Спустя минуту, расстегивая ремень его брюк, подбадривая и осыпая поцелуями, Виктория чувствовала, насколько молодой мужчина, трепетно прикасавшийся к чужой плоти, возбужден, сколь неистово взыграло в нем желание. Голая Ирочка лежала перед ним с широко раскинутыми бедрами – окончательно осмелев, левую ножку он аккуратно пристроил на спинку дивана сам. Сидя перед ней в приспущенных брюках, Давид рассматривал и поглаживал ее прелести и… почти не обращал внимания на жену. А жена, незаметно и горько усмехаясь, все еще обнимала его и ждала развязки своего эксперимента.
Она стащила с него брюки, сама рассталась с легким халатиком, обнаженной уселась поближе, но… тщетно – лишь делая вид, что не забыл о ней, он всецело был поглощен совсем другой женщиной. И даже взобравшись на супруга сверху и ощущая желанную близость, молодая женщина не смогла окончательно отвлечь, вернуть к себе его внимание. Одна мужская ладонь лежала на талии жены, а вторая продолжала сновать между Ирочкиных стройных ножек…
– Оставь ее в покое! – наконец, требовательно зашептала Виктория, – разве тебе не достаточно меня?..
Тот резко отдернул руку, но через минуту она снова поползла вверх по чужим бедрам, снова ощупывала округлые ягодицы…
Внезапно пьяная девица что-то пробормотала во сне, брыкнула ногой и очень кстати перевернулась на живот. Испугавшись ее движения, Давид переключился на Вику и вскоре тяжело дышал, то ли имитируя, то ли и впрямь подбираясь к завершающему действу…
«Скорее, просто делал вид!.. – печально усмехнулась девушка, не замечая катившихся по щекам слез от давней обиды. Звезды дружелюбно подмигивали с ночного небосвода, а воспоминания продолжали мучительную пытку. – Конечно, инсценировал получаемое удовольствие, пылкую страсть, оргазм… А сам только и ждал удобного момента, когда я отлучусь из гостиной».
Да, именно так оно и случилось. Спустя четверть часа, выйдя из-под тугой струи душа, Виктория осторожно выглянула из ванной и узрела кульминацию своей отчаянной затеи – лежащая на диване Ирочка, подобрала под себя коленки и постанывала в пьяном бреду; Давид стоял сзади и, обхватив руками ее талию, пыхтел в унисон монотонным движениям…
«Нет… Барклай совершено иной! – вдруг помимо желаний, сама собой накатила теплая волна. Слезы быстро высохли, печальная улыбка сменилась радостной. – Мы не успели признаться друг другу в любви, но сколько у него было возможностей затащить меня в постель! И ни разу он не осмелился сделать это, даже когда оставались наедине, когда пили шампанское в гарнизонной квартирке и обстановка к тому располагала. И насколько он поразил меня тем давним откровением, в маленьком уютном кафе…»
– Секс с нелюбимым человеком – есть заурядная механика, не привносящая в душу света, – мягким баритоном говорил Всеволод, не решаясь поднять на милую собеседницу взора – слишком уж деликатной темы случайно коснулся долгий разговор. – Симпатия, дружба, легкое приятельство – не подходящее для близких отношений основание. Только любовь! Таково мое убеждение, Виктория. Вероятно, оно покажется старомодным и вызовет насмешку, но…
Там – за столиком в кафе она промолчала. Нет, не старомодными и смешными представлялись ей убеждения этого сильного, невозмутимого и уверенного в себе мужчины с тяжелым пронзительным взглядом зеленовато-коричневых глаз. Они казались чересчур уж правильными, если не сказать идеальными. Ныне, уже лучше зная Барклая и многократно убедившись в честности немногословного офицера, она непременно бы ответила. За сии принципы любая нормальная женщина, познавшая горечь предательства и научившаяся ценить настоящее ЧУВСТВО, пошла бы на край света.
И вновь по ее щекам покатились слезы. Теперь от той страшной мысли, что, возможно, никогда уж боле не увидит Всеволода…
