Уйдя от мужа, Виктория одним днем уволилась из гарнизонной медсанчасти и бесследно исчезла. Она вовсе не побежала к Всеволоду, не позвонила и не оставила у дежурного по штабу записки, а просто уехала из маленького городка в неизвестном направлении. Уехала, даже не попрощавшись.

До предела напрягая извилины, пытаясь хоть на минуту отделаться от привычной прямолинейности и простоты мышления, Барклай все одно не мог постичь ее поступка.

«Мы любим друг друга. Хоть и молчали – не успели признаться, да о наших чувствах и без слов было понятно обоим. И коль она решилась навсегда порвать со своим банкиром, то отчего же нам не воссоединиться для нормальной, счастливой жизни?..» – так рассуждал он, нервно расхаживая вечерами по пустой квартире. Ему ужасно не хватало свиданий, встреч с ней. Ее милого щебетания, лучезарных улыбок, обаятельного безрассудства…

Промучившись несколько дней, Всеволод не выдержал и отправился в соседний городок. Без труда отыскав нужный банк, он вошел в шикарное фойе и, подойдя к ближайшему сотруднику охраны, решительно произнес:

– Мне нужен Давид.

– Давид? – вскинул тот левую бровь. – Извините, а кто это?

– Один из ваших директоров.

– А-а… Давид Адамович? Пройдите к старшему смены. Он за той перегородкой.

Старший смены набрал по внутреннему телефону какой-то номер и шепнул странному посетителю:

– Как вас представить?

– Всеволод Барклай. Знакомый Виктории Александровны, – подумав одну секунду, сказал подполковник.

Как ни странно, но брошенный муж не отказался от встречи. И скоро широкоплечий сорокалетний мужчина, пройдя сквозь дугу стационарного металлоискателя, в сопровождении охранника поднялся на второй этаж сверкающего новеньким ремонтом здания.

– Пожалуйста, вот его кабинет, – указал рукой провожатый и остался ждать в коридоре.

Барклай без стука распахнул дверь, переступил порог; с той же бесцеремонностью подошел к огромному столу светлой полировки, за которым сидел бывший супруг Виктории и неторопливо устроился в кресле напротив.

– Привет, – вяло поздоровался он.

– Здравствуйте, – сухо отвечал тот, старательно не выказывая эмоций.

Скользнув цепким взглядом по уже бывшему сопернику, Всеволод довольно отметил: «Да, парниша… еще пяток годков и брюхо твое не обнимет не один ремень. Спортом бы не мешало заняться: покачаться, попотеть на тренажерах, кроссы побегать… И к алкоголю на фуршетах поменьше прикладываться, иначе серые мешки под глазами станут такого же размера как обвислые, багровые щечки».

Однако вслух произнес другое:

– Мне нужны ее координаты. То место, где она сейчас может находиться.

– Хм… – качнул головой Давид, явственно ощущая себя хозяином положения, – экий вы… простой. Ищите!.. Почем мне знать, куда ее понесло?..

– Хочешь сказать, не пытался вернуть ее? Не обзванивал родителей, родственников, подруг?

– Нет, не обзванивал. И не собираюсь.

Молодой, слегка располневший мужчина пытался «держать удар» – внезапный визит человека, из-за которого, в том числе, в считанные недели рассыпалась его семья. Но короткие пухлые пальцы подрагивали, глаза беспокойно метались между большим плоским компьютерным монитором и нежданным гостем…

– Ну, это твое дело – собираешься или нет, – усмехнулся спецназовец. – Только координаты мне все равно необходимы.

– Интересный у нас разговор происходит, – попытался скопировать усмешку банкир. – Получается, будто я вам должен…

– Должен, – перебил подполковник. – Четверых братков, нанятых тобой, забыл?

– По-моему, тогда не вам досталось, а браткам…

– Не еб… Не колышет, кому досталось! Итак, я слушаю. А лучше запиши на бумажке: и адреса, и телефоны – память у меня на цифры никудышная.

Давид Адамович поерзал в объемном кресле, поморщил носом и предпринял последнюю попытку сдержать натиск:

– Напрасно вы так себя ведете. Здесь вам не гарнизон, не плац, не лагеря… Здесь банк, целый штат службы безопасности, один из охранников стоит за дверью и… стоит мне…

– А хочешь, я расскажу тебе, что произойдет дальше? – резко подался вперед Всеволод и вперил в финансиста злобный взгляд. – После того, как ты нажмешь свою вонючую кнопку и вызовешь охрану?

От неожиданности тот отпрянул назад, отчего спинка кожаного кресла жалобно пискнула.

Барк же, угрожающе процедил:

– Для того чтобы свернуть тебе шею, мне нужно ровно две секунды. И поверь: ни реанимация, ни один охранник помочь не успеют. Даже тот, что торчит за дверью.

Давид нервно проглотил вставший в горле ком и выдавил:

– Хм… Перед выходом из тюрьмы, вам стукнет лет шестьдесят. Моя бывшая жена не станет столько ждать. На нетерпелива…

– А вот тут ты не угадал!.. – вдруг громко рассмеялся подполковник. – Уголовное дело по поводу твоей безвременной кончины закроют максимум через год.

– Это почему же?

– Не догадываешься?..

Молодой мужчина молча смотрел на посетителя. А тот по-хозяйски отлепил один листок от стопки писчей бумаги, положил его перед хозяином кабинета, пододвинул дорогую перьевую ручку… При этом все свои действия сопровождал спокойными, проникновенными объяснениями:

– Потому что два из семи ранений аккурат пришлись на мою бедную головушку. Плюс одна контузия… Медицинская книжка, где подробно описаны все недуги и их последствия, весит килограмма три и умещается только в хозяйственную сумку. С головой у меня порядок, но если понадобиться, легко закошу под идиота. И, поверь, уважаемый Давид Адамович, ни один светила от медицины не отважится доказывать обратного. У них тоже имеется… эта, как ее… корпоративная этика! Уяснил?..

На «уяснение» у Давида Абрамовича ушло несколько долгих секунд. После чего он молча выудил из внутреннего кармана пиджака крутой мобильник, понажимал кнопки и переписал на листочек несколько телефонных номеров, высвечивающихся на экране. Потом, покопавшись в анналах памяти, дополнил список каким-то адресом.

– Возьмите. Это вся, имеющаяся у меня информация, – произнес он, двигая к Барклаю по гладкой столешнице листок. – Внизу адрес ее родителей…

– Так-то лучше, – сгреб тот огромной ладонью листочек. – Но предупреждаю: если обманул – покупай лакированный гроб с двумя крышками…