щекочет Рона.

— А как поживает Люпин?

— Не ахти, — признал Гарри и поведал о миссии Люпина и его трудностях. — Ты вообще слышала про Фенрира Уолка?

— Да! — испуганно воскликнула Гермиона. — И ты тоже, Гарри!

— Когда, на истории магии? Ты прекрасно знаешь, что я никогда не слушаю…

— Нет, нет, не на истории магии! Малфой угрожал Борджину этим самым Фенриром! Он сказал, что Уолк — старый друг их семьи и что он будет следить за Борджином!

Гарри уставился на нее, разинув рот.

— Я забыл! Но это доказывает, что Малфой — Упивающийся Смертью! Как иначе он может связываться с Уолком и отдавать распоряжения?

— Все это очень подозрительно, — выдохнула Гермиона, — если только не…

— Я тебя умоляю! — в раздражении вскричал Гарри. — Тут спорить не о чем!

— Но… все-таки не исключено, что это была пустая угроза.

— Немыслимый человек, — Гарри потряс головой. — Ладно, увидим, кто был прав… Ты, Гермиона, вместе с министерством, еще попомнишь мои слова. Да, кстати, я умудрился поссориться с Руфусом Скримжером…

Остаток вечера они провели вполне мирно, ругая министерство магии — Гермиона, как и Рон, считала невероятной наглостью с их стороны просить Гарри о помощи после прошлогодней травли.

Новый семестр начался с приятного сюрприза: наутро на доске в общей гостиной появилось большое объявление:

Гарри и Рон влезли в толпу около объявления и по очереди записались в список. Рон как раз вынимал перо, чтобы поставить свою фамилию под фамилией Гермионы, когда подкравшаяся сзади Лаванда закрыла ему глаза руками и пронзительно пропела:

— Угадай кто, Вон-Вон?

Гарри обернулся, увидел решительно удаляющуюся Гермиону и догнал ее, не имея ни малейшего желания оставаться с Роном и Лавандой. К его удивлению, Рон поравнялся с ними почти сразу за портретной дырой, очень недовольный и с ярко-красными ушами. Гермиона, не говоря ни слова, ускорила шаг и ушла вперед, к Невиллю.

— Значит, аппарирование, — сказал Рон. По его тону было абсолютно ясно, что обсуждать случившееся запрещается. — Повеселимся?

— Не знаю, — протянул Гарри. — Может, когда сам аппарируешь, оно и ничего, а вместе с Думбльдором мне не очень понравилось.

— А я и забыл, что ты уже аппарировал… Мне надо бы сдать экзамен сразу, — с некоторой тревогой произнес Рон. — Фред с Джорджем сдали.

— Но Чарли-то провалился?

— Да, но он больше меня, — Рон растопырил руки, как горилла, — так что по его поводу Фред и Джордж не очень-то выступали… в глаза, по крайней мере…

— А когда нужно сдавать?

— Как только исполнится семнадцать. То есть, мне — уже в марте!

— Да, но ты ведь не сможешь аппарировать здесь, в замке…

— Неважно, главное, все будут знать, что я могу, если захочу.

Предстоящие занятия волновали не только Рона. Весь день шестиклассники лишь об этом и говорили; возможность пропадать и появляться где хочешь казалась неоценимым преимуществом.

— Вот будет здорово, когда мы сможем просто… — Симус щелкнул пальцами, изображая исчезновение. — Мой двоюродный брат Фергус все время меня этим дразнит. Но ничего, я ему отомщу… не дам ни минуты покоя…

Погрузившись в счастливые видения, он слишком сильно взмахнул палочкой, и из нее вместо заданного фонтанчика чистой воды забила мощная, точно из брандспойта, струя. Ударив в потолок, она обрушилась на профессора Флитвика, и тот упал лицом вниз.

После того, как сконфуженный Симус получил от профессора Флитвика, высушившегося мановением волшебной палочки, задание много раз подряд написать: «Я колдун, а не бабуин, размахивающий дубиной», Рон сообщил ему:

— А Гарри уже аппарировал! Думб… э-э… один человек брал его с собой. Ну, знаешь, параллельное аппарирование.

— Ух ты! — шепотом воскликнул Симус. Он, Дин и Невилль приблизили головы к Гарри, чтобы выслушать его впечатления. До конца дня Гарри осаждали просьбами описать, что испытываешь при аппарировании. Узнав, насколько это неприятно, все впадали в благоговейный ужас, но ничуть не теряли энтузиазма, поэтому без десяти восемь вечера Гарри все еще терзали бесконечными расспросами. Чтобы вовремя попасть на занятие, ему пришлось соврать, что он должен срочно вернуть книгу в библиотеку.

В кабинете Думбльдора горели лампы; портреты бывших директоров и директрис мирно посапывали в своих рамах; дубльдум стоял наготове на письменном столе. Руки Думбльдора покоились по бокам чаши, правая — черная и обугленная, как всегда. Почему она не вылечивается? Гарри в сотый раз задумался над тем, откуда могла взяться настолько серьезная рана, но спрашивать не стал; Думбльдор обещал в свое время рассказать, и к тому же, Гарри хотел обсудить совсем другое. Но не успел он заговорить о Злее и Малфое, как Думбльдор спросил:

— Я слышал, в каникулы ты встречался с министром магии?

— Встречался, — подтвердил Гарри. — Он остался мной недоволен.

— Да, — вздохнул Думбльдор, — мной тоже. Однако, Гарри, нам придется пережить это несчастье и жить дальше.

Гарри хмыкнул.

— Он хотел, чтобы я всем рассказал, какие они в министерстве молодцы.

Думбльдор улыбнулся.

— Видишь ли, изначально это идея Фуджа. В конце он отчаянно пытался сохранить свой пост и хотел с тобой встретиться в надежде на поддержку…

— После всех его прошлогодних подвигов? — взвился Гарри. — После Кхембридж?

— Я говорил Корнелиусу, что ничего не выйдет, но даже с его уходом затея не умерла. Уже через пару часов после назначения Скримжер потребовал у меня встречи с тобой…

— Так вот о чем вы поспорили! — вырвалось у Гарри. — Это было в «Прорицательской».

— Что ж, иной раз и там пишут правду, — сказал Думбльдор, — пусть даже случайно. Да, мы спорили именно об этом. Итак, Руфус нашел способ до тебя добраться.

— Он обвинил меня в том, что я — «человек Думбльдора до мозга костей».

— Как грубо с его стороны.

— А я сказал, так и есть.

Думбльдор открыл рот, собираясь что-то сказать, и снова закрыл его. За спиной Гарри феникс Янгус издал тихий, нежный, мелодичный крик. Гарри вдруг увидел, что яркие голубые глаза Думбльдора увлажнились, страшно смутился и быстро уткнулся взглядом в собственные колени. Однако вскоре Думбльдор заговорил, и его голос был вполне тверд.

— Я очень тронут, Гарри.

— Скримжер хотел знать, где вы бываете, когда вас нет в школе, — сообщил Гарри своим коленям.

— Да, это вызывает его живой интерес, — Думбльдор явно повеселел, и Гарри решился поднять